Дарья Кузнецова - Во имя Долга (СИ)

Зверушка по-прежнему сидела в том же кресле, в котором я её оставил. Дыхание было ровно-сонное, на скуле наливался внушительный кровоподтёк от моего удара. Превозмогая тошнотворную слабость, я первым делом доволок буйную инопланетянку до дивана, тщательно обыскал на случай наличия разнообразных сюрпризов вроде тех же отравленных игл (все находки были безжалостно спущены в утилизатор), и без малейших сожалений крепко скрутил по рукам и ногам своим и её ремнями. После чего, пару секунд подумав, на всякий случай вкатил вдобавок к выданному автоматикой снотворному дозу парализатора. Один раз уже облажался, на десяток-другой ближайших лет хватит.

Очень хотелось оттянуть момент выяснения нашего положения в пространстве: я чувствовал, что двигатель не работает, и этого было более чем достаточно для понимания плачевности ситуации. Так что, немного отложив подробную диагностику, я для начала занялся наведением чистоты. Запустил робота-уборщика, швырнул совершенно испорченный и местами порванный китель сразу в утилизатор. Рубашка была в менее удручающем состоянии, и её я уволок в душ, где тщательно прополоскал вместе с собой.

Вот они, последствия экономии; в яхте не была предусмотрена очистительная система для одежды. Да оно и понятно, не рассчитано было это крошечное судно на сколько-нибудь длительное проживание. Две недели круиза до какого-нибудь живописного курорта — максимум, на что она способна.

Более-менее приведя себя в порядок, я распотрошил аптечку, подбодрил организм парой необходимых в моём случае веществ. Дольше оттягивать неприятное было уже стыдно, и я отправился выяснять, что случилось с кораблём и чем именно нам это грозит.

Новостей оказалось немного, и все они отлично отвечали моим неприятным предчувствиям. Двигатель сдох, навигация сдохла, вместе с ними — кое-что из электроники.

Вот ведь, засада; как сердце чувствовало, что это всё плохо закончится! Повод согласиться с прощальным диагнозом отца: действительно, дебил. Сам предчувствовал, и сам же вляпался.

Рури-Рааш, пока известная как Евгения Горохова

Первыми впечатлениями по пробуждении была острая боль в голове и отвратительный тошнотворный запах, от которого хотелось плеваться и фыркать. Кроме того, во рту царила страшная сухость с мерзким горьким привкусом. Морщась и превозмогая пульсирующую боль, я попыталась зарыться лицом в мягкое нечто, на котором лежала, чтобы избавиться хотя бы от запаха.

— А, проснулась, — раздался смутно знакомый хриплый голос.

С трудом разлепив глаза, я наконец-то окончательно очнулась и сориентировалась в пространстве. Обнаруженное положение вещей не порадовало. Я лежала на боку на одном из диванов в центре единственного помещения яхты. Рук и ног не чувствовала, но, кажется, они всё-таки присутствовали на положенных местах. Насколько я мола судить, руки были связаны за спиной, а ноги — крепко спутаны между собой.

А на противоположном диване обнаружился тот, кто по всем законам природы должен был быть мёртв.

Выглядел Зуев не лучшим образом, но, совершенно определённо, он был жив. Бледный, под лихорадочно блестящими глазами — тени; на лице, плечах и груди несколько кровоподтёков; волосы явно мокрые, редкие капельки воды виднелись и на обнажённом торсе мужчины. Без формы мой… бывший начальник выглядел ещё внушительней и эффектней, чем в ней. Серый китель придавал фигуре квадратной массивности, а так было видно гармоничную мускулатуру: широкие плечи, развитая грудная клетка, узкая талия, сильные руки. И ничего лишнего; фигура не силача, но атлета.

На столе между нами высилась кучка непонятных распечатанных коробок и упаковок, а в пальцах мужчины дымилась сигарета; именно она источала тот самый мерзкий запах, заставивший меня проснуться.

— Видишь, до чего человека довела? Курю! Один раз в жизни попробовал, это второй, — хмыкнул он, разглядывая меня со спокойным интересом. Голос Зуева звучал хрипло, надтреснуто, — совсем не так, как обычно. Кажется, он элементарно сорвал горло, и я искренне надеялась, что ему больно.

— Почему ты жив? — слова с трудом протолкнулись через пересохшее горло, и меня забил мучительный, до тошноты, сухой кашель. — Пить, — шёпотом попросила я, впрочем, не рассчитывая на сочувствие.

— Перебьёшься, — рассмеялся мужчина противным хрипловатым каркающим смехом, подтверждая справедливость моих расчётов. — А жив я, потому что ты дура, — совершенно спокойно, даже без злорадства припечатал он. — Яд — это даже не прошлый, а позапрошлый век, им разве что нейтрализовать на время можно. Ну, и в разборках с близкими родственниками или мелкими врагами он тоже может помочь, но никак не в профессиональной деятельности, — он развёл руками, охватывая широким жестом всю рубку и дополнительно разгоняя по помещению мерзкий вонючий дым. Я снова закашлялась, а выражение лица мужчины сменилось со спокойного интереса на странное брезгливое сочувствие. — Да, мне тоже запах не нравится, — поморщился землянин. — Видишь ли, зверушка, вот здесь, — он постучал себя пальцем по виску. — Есть одно крохотное хитрое приспособление, регулирующее процесс выведения из организма любых токсинов посредством разнообразных химических реакций. И оно же даёт сигнал в мозг, и мозг совершенно точно знает, каких веществ ему сейчас не хватает для выведения лишнего. Мне с твоей подачи чертовски не хватает никотина, а его в аптечке, к сожалению, не оказалось. Хорошо, что кто-то спрятал в ней эту несчастную полупустую пачку сигарет; видишь, даже от вредных привычек иногда бывает польза.

Я опять закашлялась. Он некоторое время с интересом меня разглядывал, после чего поднялся, ушёл куда-то за пределы моего поля зрения и вернулся с бутылкой воды в руках. Приподняв мою голову одной рукой, второй приложил ёмкость с желанной влагой к моим губам. Дым от зажатой в пальцах этой самой руки сигареты резал глаза, но сейчас мне было не до него. Я кашляла, захлёбывалась, но всё равно жадно пила, пытаясь проглотить мерзкую горечь. Когда я протестующе замычала, Зуев отнял от моих губ бутылку, но остался сидеть рядом на корточках, вновь разглядывая с тем же нехарактерным для него отстранённым любопытством.

— Как ты успел меня вырубить? — спросила я.

— Поздно я тебя вырубил, считай — провалился с жутким грохотом, — недовольно фыркнул он. — Так и знал, что что-нибудь подобное выкинешь, но не ожидал, что автоматика сработает так поздно. Надо было сразу тебя отключить, проблем было бы меньше, а я, дурак, недооценил. Вот что мечты об отпуске с людьми делают, — иронично усмехнулся он.