Лиза Смит - Души теней

— Если Дамон поместил тебя сюда, то кто ты? — медленно спросила Елена, проверяя свою догадку. Она смотрела в черные глаза, зрачок которых сливался с радужкой, на черные волосы и понимала, что уже видела их, хотя сейчас они принадлежат ребенку.

— Я Дамон, — прошептал мальчик, побелев.

Наверное, разгадка даже этой тайны причинила ему боль. Елена не хотела сделать больно символу детства Дамона. Ей хотелось, чтобы он почувствовал то же тепло и ласку, что и она. Если бы душа Дамона была домом, она постаралась бы навести в нем порядок и заполнить все комнаты цветами и звездным светом. Если это пейзаж, она окружила бы бледную луну сиянием, а между облаками пустила бы радуги. А вместо этого душа Дамона предстала ей умирающим от голода ребенком, прикованным к глухой неприступной стене. И ей захотелось успокоить и утешить этого ребенка.

Она обняла малышка, растерла ему руки и ноги и прижала его к себе.

Сначала она почувствовала его напряжение и дрожь. Но через некоторое время он убедился, что ничего страшного не случилось, и расслабился. Маленькое тельцесогрелось. Стало тяжелым и теплым. Она ощутила сладкую, всепоглощающую нежность к маленькому существу.

Буквально через пару минут ребенок заснул, и Елене почудилась слабая тень улыбки у него на губах. Она обняла его, укачивая, и улыбнулась сама. Она вспоминала о том, кто держал ее в объятиях, когда она плакала. О том, кого она не забыла и никогда не забудет, о том, из-за кого горло перехватывало грустью. О том, кто был настолько важен, что она вспоминала о нем даже сейчас, сейчас… о том, кого она должна… найти… В этот миг мирный сон души Дамона прервался — светом, звуком и силой, которую Елена выпустила на свободу, вспомнив одно-единственное имя. Даже она, новичок в магии, это понимала.

Стефан.

Господи. Она забыла его, она на несколько минут позволила увлечь себя туда, где нельзя было его не забыть. Боль одиноких ночей, когда она изливала страх и горе своему дневнику, — и мир и уют, что предложил ей Дамой. Он заставил ее забыть Стефана, забыть, что в этот самый миг Стефан может страдать.

— Нет, нет! — Елена боролась с темнотой. — Отпусти — я должна найти — не верю, что я забыла…

— Елена, — Дамой говорил спокойно и мягко (или по крайней мере ровно), — если ты не прекратишь дергаться и вырываться, тебе придется очень долго лететь до земли.

Елена открыла глаза. Мысли о степах и маленьких мальчиках разлетелись во всех направлениях, как пух одуванчика. Она обвиняюще уставилась на Дамона:

— Ты, ты!..

— Да, — спокойно сказал Дамон, — позор мне. Почему нет? Но я не подчинял и не кусал тебя. Я тебя просто поцеловал. Остальное сделала твоя Сила — она неконтролируема, но очень велика. Честно говоря, я не собирался присасываться так сильно, прости за каламбур.

Он говорил легко, но Елена внезапно вспомнила плачущего ребенка и задалась вопросом: на самом ли деле он так спокоен, как кажется?

Но ведь такова его природа, подумала она с неожиданной горечью. Он создает мечты, иллюзии, удовольствие, остающиеся в умах его… доноров. Елена знала, что девушки и молодые женщины, на которых Дамой… охотился… обожали его и жаловались лишь на то, что он редко приходит.

— Понятно, — согласилась Елена, когда они спускались к земле. — Но это не может повторяться. Я целую только одного человека, и это Стефан.

Дамон открыл рот, но тут раздался крик, такой же разъяренный, как раньше голос Елены. Кричащий явно не задумывался о последствиях, и Елена вспомнила еще об одном временно забытом человеке.

— ДАМОН, УБЛЮДОК, ВЕРНИ ЕЕ НА ЗЕМЛЮ!

Мэтт.

Елена и Дамон, сделав изящный пируэт, приземлились рядом с «ягуаром». Мэтт немедленно бросился к Елене и ощупал ее, как будто она попала в аварию. Особое внимание он уделил шее. Елена еще раз почувствовала неуместность своего наряда — белой кружевной ночнушки.

— Я в порядке, Мэтт, честно. Просто голова кружится, через пару минут пройдет.

Мэтт выдохнул. Он, конечно, больше не влюблен в нее, как раньше, но беспокоится о ней и всегда будет — беспокоиться. Он заботится о ней и ради нее самой, и как о девушке своего друга Стефана. Она знала, что Мэтт никогда не забудет то время, когда они были вместе.

А еще он в нее верит. Так что сейчас, когда она сказала, что все в порядке, он поверил. Он даже удостоил Дамона не совсем враждебным взглядом.

А потом юноши столкнулись у водительской дверцы «ягуара».

— О, нет, — начал Мэтт, — ты вел вчера и что получилось? Ты сам это сказал: нас преследуют вампиры.

— Думаешь, это Моя вина? Вампиры преследуют эту огромную красную машину, так при чем же здесь я?

Мэтт упрямо выпятил подбородок, загорелая кожа покраснела:

— Я думаю, мы должны меняться. Твоя очередь уже была.

— Не помню, чтобы мы договаривались о каких-то «очередях», — Дамон умудрился сказать это очень зло, — и, если я еду в машине, я ее веду.

— Я не сяду в машину, если ты поведешь, — закричал Мэтт.

— Я не сяду в машину, если ты поведешь, — ровно сказал Дамон.

Елена громко прочистила горло, и Мэтт наконец вспомнил о ее существовании.

— Нельзя же ожидать от Елены, чтобы она всю дорогу вела машину, — сказал он, хотя она даже не успела ничего предложить. — Если только мы не надеемся сегодня же добраться до места, — он испытующе взглянул на Дамона.

Дамон потряс темной головой:

— Нет. Я выбираю красивую дорогу. А чем меньше народу знает, куда мы едем, тем безопаснее это будет. Не говори, если не знаешь.

Елене показалось, что к шее сзади приложили лед. Как Дамон это сказал…

— Но они ведь уже знают, куда мы едем? — Она заставила себя вернуться в реальность. — Они знают, где Стефан, и знают, что мы хотим спасти его.

— Да. Они знают, что мы собираемся прорваться в Темное Измерение. Но через какие ворота? И когда? Если мы сможем их обмануть, нам придется думать только о Стефане и его тюремщиках.

Мэтт оглянулся:

— А сколько там Ворот?

— Тысячи, — пожал плечами Дамон — Врата могут открыться везде, где пересекаются три дороги. Но поскольку европейцы изгнали аборигенов Америки из их домов, большинство Ворот не используется или сохранилось в том же виде, что и прежде.

Елену трясло от волнения и страха:

— Почему тогда мы не можем просто найти ближайшие ворота и пройти сквозь них?

— И проделать весь путь до тюрьмы под землей? Вы не понимаете. Прежде всего, чтобы пройти через Ворота, вам нужен я. И даже тогда это будет неприятно.

— Неприятно для кого? Для нас или для тебя? — жестко спросил Мэтт.