Северный ветер - Александрия Уорвик

пятна к кувшину, который я по-прежнему держу в руках, затем останавливается на моем лице. Бледно-голубые глаза источают всепоглощающий, безжизненный холод, что пробирает меня до мурашек даже там, где кожа навеки сморщена. Шрамы утратили чувствительность, но, клянусь, их покалывает так, будто своим вниманием король дотронулся до меня физически.

– Извинись перед королем! – пронзительно взвизгивает мисс Милли.

Что такое капля вина по сравнению с потерей жизни?

Нет, пожалуй, я оставлю извинения при себе. Все равно не представляю, что для него они чего-то стоят.

– Только если он извинится за то, что крадет наших женщин.

Кто-то ахает. Похоже, что Элора. Король изучает меня, словно маленького зверька, но я не добыча.

– Милорд, приношу извинения за ее абсолютно отвратительное поведе…

Он вскидывает длинные пальцы. Мисс Милли тут же осекается, бледная, как рыбье брюхо.

– Как тебя зовут? – тихое.

Титул отражается в голосе. Низкий, глубокий, но в то же время пронизанный пугающим отсутствием чувства.

Когда в ответ я молчу, несколько женщин неловко ерзают. Под порывами зимнего ветра скрипят стены. Несмотря на огонь в очаге, стремительно становится холоднее. Северный ветер, может, и бог, но я не сломаюсь. На худой конец, у меня есть гордость.

– Ясно, – король постукивает пальцем по краю стола.

Женщина по его правую руку вздрагивает.

– Рен, милорд. Ее зовут Рен!

Слова выпалила Элора. Подавшись вперед, сама не своя, она впивается пальцами в подлокотники.

Со стуком стискиваю зубы от досады, нутро сжимается. Этого я и боялась: Элоры и ее мягкого сердца. Не позволь я чувствам затуманить разум, ничего бы не случилось.

– Рен, – произносит король. Я еще никогда не слышала, чтобы слова произносили столь изящно. – Как певчая птичка.

В Серости больше нет певчих птиц. Все они погибли или разлетелись кто куда.

Король еще некоторое время пристально изучает мое лицо – и переводит взгляд на Элору. От того, с каким упоением он ее оглядывает, хочется выцарапать ему глаза.

– У вас похожие черты.

– Да, милорд, – Элора склоняет голову в знак уважения. Шлепнуть бы ее за это. – Мы сестры. Близняшки. Я Элора, а она Рен.

Легкий, своеобразный наклон головы – король нас сравнивает. Уверена, меня он считает негодной, причем далеко не в одном смысле.

– Встань, – требует он.

Элора отодвигает стул, и по залу разносится мой голос:

– Сядь!

Сестра замирает, вцепившись в край стола. Бегает взглядом от меня к Королю стужи и обратно. Мисс Милли тем временем вот-вот потеряет сознание.

В узких зрачках короля вспыхивает неверный свет, словно мерцает, колеблется в темноте свеча. Он выпрямляется плавным движением, заставляя меня вздрогнуть. Полагаю, никто раньше не оспаривал его слово. Не находилось такого дурака, чтоб даже попытаться.

– Подойди, – грохочет король, будто раскат грома, и Элора робко приближается, кроткая и бесхребетная.

Вид ее, сокрушенной, ранит до глубины души… да как этот король смеет?! Мы не вещи. Мы – люди, с сердцами, что бьются в груди, с дыханием в легких, с жизнями, которые нам удалось вырвать из когтей мороза, который он наложил на нас, будто проклятие.

Когда Элора встает перед королем, он приподнимает ее подбородок пальцем и произносит:

– Ты, Элора из Эджвуда, избрана, и ты будешь служить мне до конца своих дней.

Глава 3

Тут же бросаюсь вперед, толкаю Элору себе за спину.

– Ты ее не получишь.

Я падаю, стремительно несусь вниз с пугающей скоростью, и дна нет, и я все равно падаю.

Отчасти я знала, что так все и случится. Моя сестра – воплощение жизни, которой так мало у Короля стужи на его земле. Я умудрилась убедить себя, что есть более подходящая девушка. Может, Паломина с большими наивными глазами и щербатой улыбкой, мастерица в шитье. Или Брин, тихая и застенчивая, чей смех способен озарить самую суровую обстановку. Но нет. Король не мог не выбрать Элору, прекраснейшую из всех.

Он рассматривает меня, будто муху, которую нужно прихлопнуть.

– Ты не выбираешь. Она – моя добыча. Она отправится со мной.

– Никуда она не пойдет.

Остальные женщины, хоть и явно испытывающие облегчение, что выбрали не их, вжимаются в стулья, поскольку противостояние обостряется до предела. Воздух потрескивает, и на мгновение, клянусь, в глазах короля расползается что-то черное, заслоняя тонкую голубую радужку.

– Рен, – Элора касается моей поясницы. – Все в порядке.

– Нет, – голос срывается. – Выбирай другую.

Лицо Короля стужи мрачнеет. Он будто бы становится выше, хотя не сдвинулся с места. Чутье буквально вопит, требуя съежиться, сделаться меньше, показать, что я не такая уж угроза. Резкий порыв ветра распахивает оконные ставни, зал окутывает запахом кипариса, вытесняя тепло. Я глупо моргаю. В руке короля вновь возникает копье. Каменный наконечник устремлен вверх, пятка древка упирается в прогнувшиеся доски пола.

– Будь осторожна, смертная, – мягко предостерегает король, – или твоя дерзость принесет городу несчастье. Я сделал выбор. И он неизменен. А теперь отойди.

Отказ пытается забиться поглубже в глотку. С усилием выталкиваю его наружу.

– Нет.

Лицо короля по-прежнему ничего не отражает. Копье, однако, начинает гудеть, острие озаряется жутковатым сиянием. Элора позади меня отступает на несколько шагов. Какая сила заключена в этом оружии? Какие разрушения король учинит, если я продолжу ему перечить?

– За каждую минуту, что ты задерживаешь меня здесь, – произносит он, – будет умирать по женщине.

Он тянется к дочери мисс Милли, и та кричит, пытаясь перебраться через стул, но король впивается пальцами в ворот ее платья, тащит спиной вперед по столу. Еда и вино пачкают ткань. Стул с грохотом опрокидывается. Посуда летит на пол и разбивается вдребезги.

– Прошу! – взвизгивает мисс Милли, и глаза ее закатываются от ужаса затравленной жертвы. – Пожалуйста, только не ее! Пожалуйста!

Мольба теряется в нарастающих криках. За распахнувшимися окнами замечаю горожан, бледные, призрачные лица, что наблюдают, как девушка отчаянно пытается высвободиться из хватки короля. Извивается так, что это ей даже удается, но мгновение спустя он ловит ее за руку.

Разворачивает девушку лицом к себе, используя ее же движение, поднимает копье. Острие вспыхивает жемчужным светом.

– Стойте! – звенит голос Элоры, она задыхается от ужаса, но прорывается вперед меня. – Не трогайте ее. Я пойду с вами.

Взгляд широко распахнутых темных глаз встречается с моим. Сестра приняла решение и безмолвно умоляет, чтобы я не мешала. У меня обрывается сердце.

Король стужи смотрит на мою сестру, потом на меня.

– Ты отправишься по-хорошему? – Вопрос предназначен Элоре, но король не отрывается от моего лица.

– Да. Только не причиняйте никому вреда. – К чести сестры, ей удается все выговорить, не запнувшись.

– Ну пусть.

Король отпускает пойманную девушку, та сразу же валится на пол. Мисс Милли бросается вперед, хватает дочь в объятия, истерически рыдая.

Король стужи протягивает руку ладонью вверх:

– Пойдем.

Дрожа, Элора вкладывает свою ладонь в его. Он тянет ее к двери.

В одно мгновение я спокойна. В следующее меня охватывает такая всепоглощающая ненависть, что она разрушает остатки самообладания. Подрываюсь, прежде чем осознаю, хватаю с пола нож, и мое