Прятки с охотником - Теона Рэй

— Что делать умеешь?

— А? — Я вскинулась, выныривая в реальность.

— Чем поселению помочь можешь? Тут не оставляют бесполезных. Разве что замуж возьмет кто, если приглянешься.

Я вспыхнула то ли от возмущения, то ли от радости из-за появившегося в голосе Эгры сочувствия.

— Не хочу замуж. Работать буду! Чем поселок живет? Охотой?

— Охотой, рыбалкой. Пасека имеется. Дважды за лето внук ездит в город, сбывает мед и привозит назад ткани, крупы да вещи. Нам хватает.

— Я тоже охотиться могу! — выпалила я возбужденно, а в ответ получила испепеляющий взгляд старухи.

— Ничего о себе не знаешь, да?

Пришлось признаться.

— В день первой судной ночи мои родители погибли. Отец сказал, что во мне кровь ведьм, и велел бежать. Я десять лет скиталась — кто бы меня научил?

— А мать что же, ничего не объясняла?

— Она отчего-то не любила леса. В городе жила и сущность свою давила. Когда я родилась — папа рассказывал — мама поклялась себе, что никогда не признается мне, кто мы. Я не знаю причин. В те годы ведьмы и все остальные… особи не были гонимы. Отчего она стеснялась своей крови, мне не понять. И не у кого уже спросить.

Эгра пошамкала губами, кряхтя встала и замерла у окна.

— Утро наступит, к моему внуку пойдем. Вдвоем нам проще будет тебя пристроить.

Холодный утренний туман опустился с поросших елями холмов на поселение, укрыл его плотным сизым одеялом, заполз и в дома.

Я оставила створку приоткрытой, раз спать не собиралась, и любовалась домами, какие могла разглядеть из окна в сером рассвете. Туманные щупальца потекли по подоконнику, заклубились на полу. Необычно, странно и немного пугающе: никогда подобного не встречала.

Я хотела приготовить завтрак, да не решилась лазить по шкафам в чужом доме. Потом вспомнила о нетронутой каше, что готовила Эгра вчера, но и ее брать не стала — воровать еду у того, кто меня приютил, еще не приходилось. Я прислушивалась к тишине в кухне, ожидая, когда Эгра проснется и выйдет из своей спальни.

А она завтракать, кажется, и не планировала. Только я собралась осмотреться в доме, ничего не трогая, как услышала:

— Пойдем, пока спят все.

Я быстро переоделась в платье, все еще мокрое, вздрогнула от прикосновения холодной сырой ткани и накинула сверху кафтан Горана. Выгляжу, конечно, как оборванка, но за неимением другой одежды сойдет и так.

Вопреки моим ожиданиям, Эгра повела меня не по главной улице, а свернула за угол своего дома, и там в заборе обнаружилась калитка. Сразу за ней — небольшой проход и еще один забор с калиткой. Я догадалась, что поселение немаленькое, но разделено на несколько частей, каждая из которых ограждена.

Роса холодила босые ноги, так что я шла чуть ли не вприпрыжку.

Эгра заперла калитку, зашагала вдоль забора к следующей. Так мы миновали четыре участка внутри одного большого. К чему их было разделять? Из-за трудности ограждения в непролазной тайге? Да не такая уж она непролазная.

— Много людей тут живет? — спросила я, глядя по сторонам. — К чему заборы?

— Немного, — прохрипела Эгра. Она шла торопливо, но из-за низкого роста и коротких ног отставала от меня, и мне приходилось сбавлять шаг, но тогда мерзли ступни, и я принималась ходить взад-вперед. — Заборы от хищников. Зверья в тайге полно.

— А почему поселок разделен? — Я кинула взгляд на дома и сосчитала: здесь их оказалось семь. В предыдущей части — шесть. — Не все дружны между собой?

— Так безопаснее. Если в одной группе кто-то не запрет ворота и набежит зверье — а такое случалось, — то остальным нечего бояться.

— Часто звери нападают?

— Нечасто, но бывает.

Я задумчиво нахмурилась. Опасность жизни в такой глуши мне была известна — да и кто этого не знает? Еще мое внимание привлекло то, что дома, забор и все постройки не выглядят старыми. Значит, община живет здесь не так уж и давно.

Спросить у старушки я не успела: мы свернули на тропинку, тянущуюся мимо зарослей малины, и вышли к небольшой избушке, размером скорее с баню, чем с дом. Эгра постучала в окно, и стекла задребезжали, а спустя минуту или две дверь распахнулась.

— Опять не узнаешь, кто пришел, прежде чем впустить, — проворчала старушка, с трудом закидывая ногу на первую ступеньку.

— Так утро уже, — сонно отозвался Горан, помогая ей преодолеть крыльцо.

Он хмуро посмотрел поверх бабушкиной головы и удивленно округлил глаза, когда я смущенно улыбнулась ему.

В домике Горана была печка, топчан и стол, у стола — бочка с водой, и больше никакой мебели. Вещи развешены на крюках, вбитых в стену, на топчане — матрас и шкура вместо одеяла. Не шкура рыси, под какой спала я, а медвежья, сшитая из двух. Голова для чего-то оставлена… Я опасливо покосилась на стеклянные глаза медведя, представила встречу с таким громадным зверем где-нибудь далеко от дома и поежилась.

— Садись, ба.

Горан придержал старушку за руки, и та уселась на топчан — слишком высокий, из-за чего ноги Эгры не доставали до пола.

Я не увидела ни табурета, ни лавки. От печи исходило тепло, и я опустилась рядом с ней на пол. Горан расположился на подоконнике.

— Девку эту где нашел? — спросила Эгра.

Мы с Гораном испуганно переглянулись.

— Назад не поведешь. Жить она с нами будет, ясно?

— Ба…

— Ведьма она. — Эгра сухонькими руками поправила шерстяную юбку. — Молодая еще, неопытная, ничего о себе не знает.

Горан вновь посмотрел на меня, на этот раз с интересом. Я нервно улыбнулась, стараясь выглядеть милой. Как знать, может, мой вчерашний спаситель здесь кто-то вроде старосты? В деревнях такие есть. Хоть Эгра и сказала, что в общине нет главного, но я плохо могла представить общество без предводителя.

— Юрца надо убедить, — продолжила Эгра. — Я старая уже, того и гляди помру.

— Да брось! — воскликнул Горан. — Меня еще переживешь!

— Тебя переживу, — уверенно сказала она. — А кто с людьми останется? Хозяйки не будет — все рухнет.

«Какой еще хозяйки? — ошарашенно подумала я. — Мне бы только начать жить по-человечески, никакой хозяйкой я становиться не хочу!»

— Не любят нас здесь, — пробормотала Эгра, глядя на меня. —