Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон! - Анна Солейн

ожидать, иначе на унизительной процедуре развода наверняка бы присутствовал отец девушки.

Да и в монастырь бы ее этот драконище не посмел отправить.

Я осмотрелась в поисках чемоданов и улыбнулась, увидев, что их уже вытаскивает из примыкающей к комнате кладовки услужливый Ги.

Итак, что мы имеем? Комнату, полную тряпок. Я потерла запястье: метка все еще была на месте и все еще — была скрыта. Похоже, имеем магию, вдобавок к странной метке.

А еще имеем перспективу отправиться в монастырь. Последнее особенно не радует.

В этот момент за окном раздался какой-то шум: цоканье копыт, крики, грохот. Выглянув, я увидела мощеную улицу, двухэтажные дома, высокий кованный забор особняка, у которого стояли несколько то ли стражников, то ли солдат, сидящих верхом на вороных лошадях: то, что это были люди служивые, я поняла по надетой на них одинаковой военной форме темно-синего цвета.

Раньше, чем я успела с любопытством осмотреть окрестности, к калитке вышел мой бывший муж-дракон и, перекинувшись парой слов со стражниками, взмыл в воздух, на ходу оборачиваясь огромным… драконом. Буквально!

Офигеть.

Обычно я не была любителем обсценной лексики, но это было… офигеть. По-другому не скажешь. Секунду назад — человек, сейчас он взмыл в воздух и уже над крышами домов обернулся крылатым ящером невероятных размеров. Даже в комнате потемнело, потому что его крылья заслонили небо.

Зависнув на мгновение в воздухе, ящер издал тихий рык, скользнул по воздуху куда-то вправо и быстро скрылся из виду. Стражники, или все-таки солдаты, поскакали вслед за ним.

— Что ж делается! — охнула няня Урсула. — Во дворец вызвали, точно! Ох, неспокойно у нас, то-то генерал такой злющий. — Она помолчала, обернулась ко мне и зашептала в ухо: — Ласточка, а давай-ка мы схитрим с тобой. Куда ж мы без благословения мужа уедем? Нельзя так, не по-божески. Скажем кучеру, — она кивнула на неприметный черный экипаж, стоящий поодаль, — чтоб уезжал, пускай Ги его отошлет. Ты больной скажись, ласточка! Так-то до вечера время и пройдет. А там муж вернется, злой, усталый — тут-то ему женская ласка и понадобится, а ты-то уж не плошай, послушай няньку! Стерпится-слюбиться, не жить же тебе в монастыре! Ты же все-таки Хант, а не какая-нибудь девка!

Я навострила уши. Увидев мое искреннее внимание, нянька приободрилась, но, не дав ей снова свести разговор к рецептам возрождения семейной жизни, я спросила:

— Няня Урсула, я же Хант. Должно же быть у меня наследство.

Я затаила дыхание. Няня нахмурилась, а потом дотронулась до моего лба тыльной стороной ладони, сухой и прохладной.

— Да у тебя никак жар, ласточка. Неужели позабыла? Какое ж наследство у тебя? Даже приданого не было, все я покупала, генерал Реннер деньги дал, чтоб по-людски, по-правильному. Промотал твой батюшка все, хороший человек был, да вот только слабый стал после того, как твоя матушка преставилась. Дом только вам старый остался в соседнем городе, да участок, но…

Сердце дернулось. “Только” дом остался! “Только” в соседнем городе! Еще и участок!

Ох, няня Урсула, знали бы вы, сколько я копила после развода на то, чтобы купить себе “только” дом, причем настолько сильно за городом, что ехать туда нужно было четыре с половиной часа. Да и не дом там был, скорее так, избушка. Еще и в долги пришлось влезть! А тут…

— Но — что? — сглотнула я.

Там живет кто-то другой?

— Да вот не надо тебе туда, — отрезала няня Урсула. — Его ж под приют отдали, по воле твоего батюшки. Для неблагих детей. Даже приближаться не смей!

Она поморщилась и сделала вид, что плюет себе за плечо.

Я моргнула, ожидая объяснений, — но их не последовало.

— Приют?  — переспросила я, надеясь узнать подробности.

— Неправедное это дело,  — отрезала няня Урсула. — Вот бог-то твоего батюшку и покарал! Этих проклятых туда пустить! В свой дом. — Она опять сплюнула себе через плечо.  — Это ж…

— Это дети,  — перебила я, сжимая руки в кулаки.

Как так можно о детях?

Она в своем уме?

— Да не дети они, а нечисть!

Я непонимающе нахмурилась. Из недовольного бормотания няни Урсулы, которая принялась собирать разбросанные по комнате вещи, я узнала, что в этом мире время от времени рождаются “неблагие” дети  — то есть…

То есть одаренные магией, самой разной!

Почему их считают неблагими  — было для меня загадкой. Магия — это ведь дар. Ее нужно ценить. Верно?

— Пакостники!  — припечатала няня Урсула.  — Только и думают, как набезобразничать! Вожжа у них под хвостом, не то что нормальная малышня  — за этими ж не уследишь! Только отвернешься  — уже что-то замышляют! Одна такая на базаре  — кошелек у меня вытащила! Я бы ее поймала  — так она крылья отрастила и улетела! Нечисть!

“Ребенок”,  — упрямо подумала я, но решила не перебивать, чтобы узнать побольше.

Обычно неблагие дети росли в приютах, потому что родители заниматься такими малышами не хотели. Они "неуправляемые", "опасные" и "проклятые”  — в общем, как ни крути, лишние на этом празднике жизни. Слушая няню Урсулу, я вздохнула.

Проблемные дети, одним словом. Одно время именно с такими малышами я и работала  — и теперь точно знала, что они, как и все остальные дети, добрые, любопытные и ласковые. Просто им не повезло со своими взрослыми.

Поскольку неблагие дети рождались редко, приютов для них создавали мало, пару штук на все королевство. Для одного из них мой отец и пожертвовал летний дом Хантов.

Не самый плохой человек был, судя по всему. Жалко, что не получится уже с ним познакомиться.

— Но ведь у драконов тоже есть магия,  — пробормотала я, пытаясь уловить логику.  — Почему драконам  — можно, а как дети  — так сразу неблагие?

И что с ними становится, когда они вырастают?

Я потерла запястье, метка на котором по-прежнему была надежно замаскирована. Ничем, кроме как магией, я это не могла объяснить: отлично помнила, как хотела, чтобы метка исчезла. И она исчезла. Исчезла с глаз, но кончиками пальцев-то я отлично ее чувствовала.

Неужели Ивари  — одна из них?.. Из неблагих?

Выходит, няня