(Не) ангел и ее Инквизитор - Анна Солейн

и она без понуканий раздвинула ноги и подняла бедра. Если Итану хочется исследовать ее тело, то он может это сделать. Никак не прокомментировав жест Пенни, Итан провел линию от поясницы до самого пупка, а потом обратно. Положил пальцы на чувствительное местечко, название которому Пенни затруднялась подобрать, то, от прикосновения к которому было хорошо, где лобок переходил в ложбинку между ногами. Итан слегка надавил на это место, вырывая у Пенни удивленный всхлип.

Пенни прогнулась сильнее, пытаясь подставиться под руки Итана еще лучше, и тот последовал за ее телом, касаясь именно там, где нужно. Тонкая кожа между ягодиц, промежность, ложбинка между ног, а потом вдруг — внутренняя поверхность бедер, живот, и Пенни оставалось только загнанно дышать и ждать, пока Итан снова дотронется до нее там, где больше всего хотелось.

Когда палец Итана наконец скользнул внутрь, где было уже совсем влажно, крика все-таки сдержать не удалось. Пенни дернулась назад, пытаясь насадиться сильнее, но Итан удержал ее за бедра. Продолжил едва ощутимо круговыми движениями гладить ее, и из горла Пенни вырвался разочарованный стон.

Пенни с ума сходила от этих едва ощутимых прикосновений, тело била дрожь. Хотелось Итана внутри, снова почувствовать его, как и ночью, всем телом. Прижаться, и чтобы этот момент длился вечно, и чтобы никакого мира больше не было, а были только они вдвоем, сплетающиеся друг с другом. Наверное, со стороны она смотрелась смешно: вскинувшая вверх бедра, стонущая мартовской кошкой в ответ на легчайшее прикосновение. Но думать об этом не было сил, в крови кипело возбуждение и все силы уходили только на то, чтобы справиться со слабостью во всем теле и не рухнуть на спальник.

Когда пальцы Итана все-таки оказались внутри, Пенни застонала, а потом забормотала что-то благодарное, что сама не могла разобрать. Итан только довольно хмыкнул, продолжая ее ласкать, а потом вдруг его пальцы нащупали ту самую точку, от которой стало так хорошо, что даже больно, и страшно, и неописуемо.

— Еще…

Не пытаясь больше играть с ней, Итан аккуратно погладил ее внутри, а услышав довольный стон, повторил движение, но уже более уверенно. Быстро понял, что заводит Пенни сильнее всего, и после этого мир исчез. Осталось только ослепительное удовольствие, бьющее по нервам.

Она… наверное, кончила, и еще долго не могла прийти в себя, наслаждаясь тем, что Итан по-прежнему гладит ее, уже снаружи, по животу, по заднице и по бедрам: мягко, успокаивающе.

Наконец Пенни, собрав воедино желе, в которое превратилось ее тело, обернулась. Итан встал.

— Ты останешься в палатке.

Пенни положила руку ему на бедро. Поднялась на колени, подтянулась ближе, заглянула в глаза. Штаны Итана стояли колом, дыхание было тяжелым и поверхностным.

— У меня нет для этого времени, полно дел поважнее, — сказал он, шагнув назад.

Его глаза были темными, налитыми возбуждением, как спелые вишни — соком, а раскрасневшееся лицо в один момент вдруг показалось таким юным и невинным в рассветных лучах. Интересно, сколько ему? Двадцать восемь? Тридцать? Вряд ли больше.

Верховный Инквизитор. Полный решимости избавить себя от скверны, глотнув целебную дозу яда. Каждый день отправляющий на смерть людей и рискующий погибнуть сам. Итан, щеголяющий ярко-красной царапиной от вампирских зубов на запястье.

Пенни приблизилась к нему медленно, как к дикому животному, с поднятыми руками и неотрывно глядя в глаза. Из окна начинали бить косые яркие лучи рассвета, они заставляли Итана щуриться и раскрашивали его теплыми желтыми пятнами. Пенни коснулась выпуклости на его брюках, потянулась к ремню, и Итан выдохнул, будто ему было страшно.

Справляться с застежкой с этой стороны было неудобно, она все никак не желала поддаваться. Тишину разрезало только их дыхание, шорох ткани, звук расстегиваемой пряжки ремня и ширинки. Итан не спешил помогать Пенни, только смотрел на нее, и Пенни могла представить: это оттого, что Итан тоже не хочет, чтобы все заканчивалось быстро, хочет продлить это мгновение, хоть и таким странным, неловким способом.

Наконец член Итана оказался перед губами Пенни — твердый, налитый, одуряюще пахнущий возбуждением. Касаться его губами было в новинку, как и все остальное, что произошло сегодня ночью и продолжилось утром. Пенни знала, что в их отряде считали это унизительным. Комиссары шутили об этом друг с другом, когда рядом не было Корин, предлагая отсосать тому, кого хотели за что-то наказать. Пенни не знала, как это ощущал Итан, возможно, он таким образом тоже сможет немного наказать Пенни? За то, что Пенни, по мнению Итана, делает с ним?

— Ты мне нравишься, — тихо сказала она.

Глупо.

На вкус Итан оказался горячим, соленым. По всему его телу прошла дрожь, такая яркая и беззащитная, что Пенни усомнилась в правдивости шуток, ходивших в отряде: большой вопрос, кто из них двоих сейчас более уязвим.

Она одобрительно мурлыкнула, чувствуя руку Итана на затылке, которая подтянула ее ближе. Итан гладил ее голову, щеки и губы, стонал, дергал Пенни на себя, то забывая об осторожности, то останавливаясь и судорожно переводя дыхание.

Кончил Итан неожиданно, излился в рот Пенни с громким торжествующим стоном и еще долго стоял неподвижно, не давая Пенни встать, лаская ее и прижимая к себе. А затем дернул вверх, взял обеими руками за лицо, надавил на скулы большими пальцами, когда Пенни попыталась отвернуться. Весь ее рот был мокрым, на губах наверняка остались капли спермы, и выглядела Пенни... Итан поцеловал ее так, как будто хотел пить, а Пенни была последним в этом мире родником. Пенни принимала это, с удивлением понимая, насколько для нее это желанно и правильно.

Она все-таки была очень глупым ангелом.

Они стояли и целовались, и рассвет занимался все ярче, и звуки просыпающегося лагеря проникали в палатку.

Глава 4

— Я должен идти, — сказал Итан в дюйме от губ Пенни. — Ты останешься здесь. Сходи в столовую. Потом вернись. Для тебя будет задание, ангел.

Пенни кивнула и отстранилась от Итана. Наклонилась за штанами и охнула от неожиданности.

— Что такое?

— Больно, — пораженно проговорила Пенни. Хотя это слово было не совсем точным. Скорее было очень… чувствительно? Она подняла взгляд и пожала плечами, преодолевая желание схватиться за пострадавшее место. — Ничего удивительного. После того, что было ночью.

Отвернувшись, Пенни занялась одеждой, а затем услышала Итана у самого уха, когда тот сжал ее плечо.

— У тебя часто так было, да? Ты разбираешься?

Наверное, не только она в этой палатке была глупой.

Пенни обернулась к Итану и улыбнулась, проведя рукой по его щеке.

— Наверное, это все скверна, которой я отравила тебя. Скоро ты снова станешь сильным. А я ослабну.

Несколько секунд Итан рассматривал Пенни,