Принц и нищая (СИ) - Вознесенская Дарья

Хм, а может на это Банкабу и рассчитывал? Нет, не возможно — если бы часы были именно украдены, они бы защиту не взломали.

— Мы отправимся на «Стихийном», — сказала я твердо.

— Шутишь? — поперхнулись оба брата. — Да ты слышала, что говорят о капитане «Стихийного»?!

— О нем что-то говорят? — я недоуменно подняла бровь.

— Что он ненормальный!

— И вся команда его боится!

— И что сегодня он уже с утра в бешенстве и даже избил кого-то из матросов!

Бешенство мне его было понятно. Про «боится» — думаю, с его характерам и правда на корабле железная дисциплина.

А вот то, что тот «не нормальный»… В этом я сомневалась. Ни придурком, ни намеренно жестоким он не выглядел. Я чувствовала обычно такое. Да, он собирался меня, фактически, уничтожить. Да и обида на его отношение отравляла кровь… Но прокручивая в голове всю эту историю, я начинала понимать его злость. И надеяться, что он и правда благороден достаточно, чтобы не выкинуть ни меня, ни мальчишек в открытое море, если обнаружит.

К тому же, его корабль — последнее место, где меня бы стали искать. А его часы — единственная вещь, которая у меня есть. Найти другую, да вынудить отдать мне — ну или каким-то образом наняться на корабль — этот способ займет время и привлечет внимание.

— Мы уплываем на «Стихийном», — повторила я твердо. — Готовьтесь.

Поздней ночью три фигуры скользнули в воду возле одной из верфей.

Плавали мы хорошо, намокнуть не боялись, а все пожитки я упихала в магическую сумку — а было там не мало, достаточно, чтобы продержаться почти половину цикла до Сотариса. В моих мечтах мы, конечно, не были обнаружены вплоть до магических островов. Ну а там я планировала отправиться в ближайшую школу, чтобы, наконец, разобраться со своей силой. Поговаривали, что в Сотарисе все было гораздо проще с поступлением и оплатой, в отличие от той же Таларии. Да и я могла представиться сироткой с незапятнанной репутацией — воровской клан не достанет.

Ну а если не так повезет, мы надеялись продержаться до момента, когда окажемся максимально далеко от суши, так что не возможно будет вызвать ни стражу, ни дознавателей — и никто не захочет тратить на это силы.

И убивать не захочет тоже.

«Стихийный» был огромным деревянным парусным судном с черными, растворенными в ночи спущенными парусами. Хоть я и жила у моря всю жизнь, я никогда не была на таких больших и роскошных кораблях. Но знала, что их паруса, если не наполнялись ветром, то магией. Что впереди там был капитанский мостик, а на самом корабле многочисленные помещения, лестницы, палубы, каюты, круглые иллюминаторы, трюмы для товара. А еще что с носа, где была вырезана то ли девушка, то ли рыба, в воду опускался огромный медный якорь, который потом затягивали наверх с помощью специального механизма, похожего на веретено. Через довольно большое отверстие, в которое может и не проник бы мужчина, но вот худенькая девушка и дети — легко.

Мы подплыли к якорной цепи и прислушались.

Вяло переговаривались матросы на вахте, да и только.

Первыми я отправила мальчишек — в случае чего я планировала подать звуковой сигнал, и они бы ушли в воду с минимальным плеском.

Но ребята добрались благополучно и замерли возле круглого отверстия в самом верху, куда и уходила цепь. Дальше им хода не было — проникнуть на корабль мы могли только все вместе.

Начала подниматься, почти бесшумно, ежесекундно замирая и прислушиваясь. В мокрой одежде, прилипшей к телу, было довольно холодно, хоть в Дунакеше почти все циклы летние. Наконец, я тоже оказалась возле места входа цепи, вытащила часы и, зажмурившись, осторожно начала залазить внутрь, будто бы сквозь упругую преграду.

Близнецы — за мной.

— Получилось? — неверяще прошептал Пат.

— Ага, — шепнула в ответ.

Теперь нам нужно было незаметно спуститься как можно глубже, туда, где лежали мешки и деревянные сундуки с товаром.

Конечно, расположения мы не знали, но все корабли были устроены примерно одинаково — чем уже и неудобнее лестницы и ниже трюм, тем маловероятней, что туда будут заглядывать.

По такому принципу мы и выбрали место. Почти в самом низу, но так, чтобы несколько коридоров и общая каюта были поблизости — ведро для нужды, как ни крути, выносить придется. Да и доступ к воде нужен был.

Залезли как можно дальше, и, натаскав тюков помягче, переоделись и улеглись.

И проснулись только тогда, когда уже, судя по качке, были в пути.

Первые дни длились бесконечно. Я в который раз перечитывала выученную уже книгу или шепотом рассказывала близнецам истории. Но, в основном, мы просто лежали и скучали — единственной радостью было поспать, да размяться на крохотном пятачке, не занятом товаром. А чтобы не попасться, выходили мы по очереди, не чаще раза в день, тогда, когда вся команда была занята делами наверху.

Мы почти уверились в своей незаметности. И в том, что никто нас не сможет почувствовать.

Потому для меня стало полнейшим шоком, когда меня, кравшуюся за водой в сторону бочки, стоявшей в отдельном помещении — моя очередь была наполнять кувшин — сзади схватили несколько сильных рук, тряхнули, да так, что я ударилась головой о косяк, и потащили наверх, как тюк с одеждой, ничуть не заботясь о моем удобстве.

А наверху, под громкий гвалт команды — похоже, там уже все были предупреждены — бросили в центр пустого круга, образованного толпой.

Стихии, ну где же мы прокололись?!

Я подняла голову и встретилась взглядом со знакомыми серыми глазами, выражение которых было чем-то средним между утопить и повесить.

— Капитан Эл, вот наша крыса, — хохотнул мужской голос.

— Какой сюрприз, — нехорошо скривился капитан и схватил за подбородок, задирая мне голову еще выше. — Не ожидала меня встретить, отребье?

Я аж задохнулась от этого мерзкого "звания". В бешенстве раздула ноздри и прошипела:

— Меня. Зовут. Илия.

Черные вихри, утягивающие в ночное небо.

Жаркий омут, сжигающий душу.

Бездонная темнота, выворачивающая наизнанку каждую частичку существования.

Всполохи Тьмы в его глазах заволокли на мгновение упрямую туманную серость и…

Странно ударившись, будто в невидимое стекло, разлетелись на клочки, терзаемые сотнями стальных лезвий.

Захр, что это было?!

А теперь эти лезвия почти ощутимо воткнулись и в мое лицо, когда капитан наклонился, да так близко, будто опять хотел меня поцеловать.

— Мне ни к чему твое имя. — пророкотал черноволосый. — Я буду называть тебя отребьем до тех пор, пока ты не сдохнешь в морской глубине или не докажешь, что ты не та, кем я тебя считаю.

Я шумно сглотнула, чувствуя какую-то дикую помесь страха, злости и чего-то нового, раньше мне неведомого. Дрожащего на кончиках пальцев и порхающего крохотными крылышками в животе.

Бред.

Как и все мои последние дни.

— Я не смогу одновременно и тонуть и доказывать что-то, — прошептала едва слышно. — Вам придется определиться, капитан, что же со мной сделать.

Голову даю на отсечение, что в серой хмари его глаз мелькнули золотистые искорки.

— Оставь ее в покое! — вдруг завопили два голоса.

В руку, держащую мой подбородок, что-то вцепилось. И я неожиданно оказалась в эпицентре из визжащих и мечущихся рук, ног, зубов. Но несколько мгновений — и вот уже капитан Эл держит близнецов за шкирку, и с изумлением переводит взгляд с одного на другого.

Великие Стихии!

Я надеялась, что у мальчишек хватит мозгов не высовываться, пока ситуация не прояснится, а еще лучше — пока мы не прибудем в Сотарис. Но где мозги — а где восьмилетние шалопаи?

Меня затопило паникой.

Если до этого я была готова огрызаться и царапаться, хоть в прямом, хоть в переносном смысле, то сейчас собиралась бухнуться на колени и умолять пощадить. Не меня — их.

И плевать на гордость и последствия.

— Что… это?

В отчаянии я кусала губы. Как ответить? Как поступить правильно?