Идеалы мисс Райт. Дилогия - Кристина Зимняя

алым кабриолетом, а воры отстреливаются из огромного ружья заранее заготовленными отравленными пулями. Преследователь ловко уворачивается, но вот один из зарядов попадает в крепление фонаря и рикошетом впивается в спину перевертышу. Нет, лучше пусть пуля окажется с магической начинкой и, описав в воздухе красивую дугу, намеренно вопьется ему между лопаток.

Версия была красивая – как раз в духе приключений неуловимого Джима – и отменно смотрелась бы на экране. Но даже для фильма мне было сложно придумать, для чего же неведомые бандиты вдруг бросили похищенный автомобиль, предварительно запихнув в него раненого. Может, кабриолет изначально забрал все-таки Джайсон? Но зачем? Ждал Алекса возле магазина, чего-то испугался, сел в машину и удрал? Но как он это сделал, если сосед забрал ключи с собой – я прекрасно это помнила. И не логичнее ли было в случае опасности броситься в лавку за помощью?

А если так – похитители отъехали от места кражи и остановились в том дворике. Случайно проходивший мимо оборотень узнал автомобиль и полез пообщаться с водителем, полагая, что это хозяин кабриолета за рулем. Тут-то беднягу и подстрелили, предварительно усыпив.

То есть угонщики предугадали, что понадобится специальное средство и пули, обработанные рассчитанной на перевертышей отравой?

Я окончательно запуталась в предположениях. Одно входило абсурднее другого и картинка никак не хотела складываться воедино, рассыпаясь ворохом дурацких идей. Временно отложив эту часть истории, я перешла к следующей. Почему на самом деле Фрэйл-младший не захотел обратиться в полицию? Пятничной ночью его доводы казались мне более-менее разумными, но сейчас, с позиции отстраненного наблюдателя, воспринимались с большим сомнением. Чем больше я думала об этом, тем больше приходила к мысли, что Алекс боялся. Чего? Того, что его спросят, что он делал на месте преступления? Или того, что может рассказать Джайс? А вдруг он просто знал, кто это сделал? Еще немного и я додумалась бы до того, что обвинила соседа в самоличном пускании пули в перевертыша, пока я выбирала печенье.

А что? На пару минут я вполне могла упустить Алекса из виду – как раз хватило бы времени, чтобы телепортироваться в тот дворик и обратно. Вот только перемещения в пространстве случались исключительно в сказках – магов, способных на такое волшебство не существовало. А даже если бы они и были, то сосед однозначно не из их числа.

Эта линия тоже вела в тупик, и я мысленно вернулась в квартиру Фрэйла-младшего. Сначала к операции по извлечению пули – Алекс точно знал, с чем имеет дело, и действовал очень умело, словно ежедневно подобным занимался. Подозрительно? Более чем! Совместное пробуждение я сознательно пропустила – к делу этот досадный инцидент никак не относился. А вот на подслушанном разговоре задержалась, раз за разом прокручивая его в памяти. Что-то смущало, какая-то зацепка беспокоила подсознание. И, наконец, после третьей чашки кофе я сообразила: ночью, убеждая меня обойтись без полиции и врачей, сосед уверял, что до утра оборотень не доживет, а из беседы следовало, что рана была не настолько серьезной – всего лишь предупреждением, а не реальной попыткой убить.

– Алекс не появлялся? – ворвался в мои рассуждения грудной голос Бетси Руддол – ответственной в «Вестнике» за колонку некрологов.

Высокой блондинке с гривой золотистых волос до пояса, шикарной фигурой и точеным личиком больше пристало бы вести раздел модных тенденций или свадеб, но внешность была обманчива. Характер эта особа имела премерзкий и, хотя она и по праву числилась первой красавицей редакции, коллеги мужского пола обходили ее стороной. А еще, если верить разговорчивому Итону, на свиданиях мисс Руддол имела обыкновение заводить речь о работе. И не просто о работе, а о той ее части, что касалась непосредственно покойников. А обсуждение за ужином способов, которыми отправлялись на тот свет герои некрологов, в комплекте с подробностями, кого, как и где обнаружили, могли отбить аппетит любому.

– Нет, – отозвалась я коротко, рассчитывая, что Труповедка, как ее звали за глаза, тут же удалится. Но когда это мои расчеты оправдывались?

– А где он? – требовательно вопросила журналистка.

– Не знаю!

– А кто знает? Ты вообще зачем здесь сидишь? – завелась она.

Я вздохнула и, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди, флегматично сообщила:

– Караулю, чтобы в кабинет кто попало не рвался. Всякие там продавцы мороженого, сборщики средств на храм, влюбленные девицы…

Последнее было сказано зря. Я это прекрасно понимала, как и то, что нехорошо бить по больному месту, но нисколько не жалела. Вся редакция знала, что мисс Руддол нацелена на покорение Фрэйла-младшего, и дружно желала ей провала. Мужчины из солидарности, а дамы просто не могли сопереживать конкурентке – окрутить Алекса не отказалась бы ни одна незамужняя сотрудница.

– Да как ты смеешь?! – прошипела Бетси, в ее недобро прищуренных глазах отчетливо читалось намерение немедля причислить меня к столь любимым ею трупам.

– Ну надо же, а я-то полагал, что твоя обязанность писать статьи и иногда варить мне кофе! – Весело прокомментировал появившийся на пороге приемной сосед.

– Мистер Фрэйл, – тут же залебезила журналистка, растянув пухлые губы в обольстительной улыбке и пару раз моргнув, чтобы продемонстрировать длину ресниц, – а я к вам с вопросом. Срочным! Можно?

– Разумеется, мисс Руддол, – Алекс пересек приемную и распахнул дверь в свой кабинет, – прошу!

Я не удержалась и показала им вслед язык. Эта ребяческая выходка в лучших традициях хулиганки Руми никак не вязалась с моим строгим офисным обликом, зато наглядно демонстрировала отношение к ситуации в целом и ее действующим лицам в частности. Ну какой срочный вопрос у сочинительницы некрологов мог быть к главному редактору? Обвести ли ажурной рамочкой известие о безвременной кончине некоего графа или это будет некорректно по отношению к прочим усопшим? А сосед тоже хорош – хоть бы верхнюю одежду снял, прежде чем с дамой уединяться!

Словно услышав мои мысли, из кабинета высунулся Алекс и, бросив на кресло куртку, попросил:

– Убери в шкаф, ладно, Одуванчик?

Дверь заскрипела, захлопываясь. Или это скрипели мои зубы?

В промежутках между выпусками в «Вестнике» царствовал политес – все и со всеми были вежливы и чинно обращались на «вы». Конечно, в последние часы перед выходом правила отодвигались в сторонку и культурные журналисты превращались в хамоватых грузчиков, с воплями носясь по этажам и порываясь кулаками доказывать свою точку зрения. Но с наступлением рядовых будней сотрудники редакции вновь становились образцами изысканных манер. Одна я не удостаивалась приличного обращения в любой день месяца. Само собой, я пыталась именовать соседа мистером Фрэйлом