Укрощение варвара - Руби Диксон

— Влюблен в Ле-ла? Никогда.

— Вот почему я хотела тебя. Ты совершил ошибку, но это не значит, что ты должен быть наказан вечно. И, может быть, я смотрю на это через розовые очки или что-то в этом роде, но я знаю, каково это — терять самообладание в трудный момент, а потом люди продолжают швырять это тебе в лицо снова и снова. — Она криво улыбается.

— Я… понятия не имею, что ты только что сказала.

Она хихикает.

— Я так и подумала. Просто знай, что я вижу за твоими действиями человека, стоящего за ними, хорошо? — Она похлопывает меня по руке. — Ты хороший человек. Никогда не забывай об этом.

Я чувствую тепло в своей груди и улыбаюсь ей сверху вниз. Мэ-ди видит меня настоящего. Это делает меня таким… счастливым. Впервые за долгое время я чувствую себя довольным своим местом. Если я буду изгнан, так тому и быть. Если я своими действиями потерял доверие тех, кто мне дорог, пока у меня есть Мэ-ди, я могу с этим жить. Возможно, я никогда не преодолею стыд разочарования, но это не уничтожит меня. Моя пара этого не допустит. Я чувствую гул удовольствия в своей груди оттого, что рядом со мной такая женщина.

— Моя пара, — говорю я ей мягко. — Что бы я без тебя делал?

Ее глаза расширяются.

— Твоя пара?

— Ты была такой с того дня, как заявила на меня права. — Я провожу большим пальцем по ее мягкому, странному, розовому рту. — Для меня нет другой. Никогда не было.

— Даже моя сестра? — ее голос срывается.

Я фыркаю.

— Твоя сестра — моя самая большая ошибка. Я не думаю, что она мне когда-либо даже нравилась.

Мэ-ди нежно прикусывает мой большой палец, когда я снова провожу им по ее рту.

— Возможно, ты захочешь научиться любить ее, поскольку она моя семья.

— Поскольку она твоя семья, я буду терпеть ее.

Мэ-ди хихикает.

— Это ужасные вещи, которые ты говоришь, и я не должна смеяться.

— Ты должна смеяться. Ты должна все время смеяться. Мне нравится это слышать. Это делает меня счастливым. — Я наклоняюсь ближе. — Ты делаешь меня счастливым.

Ее улыбка немного тускнеет.

— Это ужасно — быть такой счастливой, когда у стольких людей все так паршиво. Могу я… — выражение ее лица меняется на озабоченное, и она хватается за мой жилет. — О боже мой. Ты чувствуешь это?

— Что? — Я не чувствую ничего, кроме теплого, довольного урчания в моей груди.

— Я думаю, это еще одно землетрясение!

Паника в ее голосе заставляет меня прижать ее, защищая, к своей груди, и я сгибаю плечи над ее маленькой фигуркой, пытаясь укрыть ее своим телом. Мы не в безопасности здесь, на этом клочке земли.

— Ты со мной.

Проходит долгое мгновение, и я жду, чтобы почувствовать это. Однако я ничего не чувствую под ногами, только тепло ее тела, прижатого ко мне, и щекотание ее гривы у моего подбородка.

Она напрягается рядом со мной, а затем отстраняется, нахмурившись.

— Ладно, это будет звучать странно… — ее рука прижимается к центру моей груди. — Но ты громыхаешь. Детка, у тебя несварение желудка?

Я не спрашиваю, что она имеет в виду. Теперь я тоже это чувствую. Медленный гул в моей груди, который распространяет тепло по всему телу. Я… не смею надеяться.

Я опускаюсь на колени и прижимаюсь головой к ее соскам, прислушиваясь. Надеясь.

— Ох, — выдыхает она, как раз в тот момент, когда ее грудь начинает резонировать. — Я думаю… думаю, что земля не дрожит. Я думаю, это я.

— И я, — говорю я ей, и меня переполняет безграничная радость.

Я крепко обнимаю ее, утыкаясь в нее лицом, слушая, как ее кхай начинает свою песню.

Он поет для меня.

И я пою в ответ.

— О боже мой, — говорит Мэ-ди слабым голосом. — Это то, о чем я думаю?

— Позволь этому случиться, — шепчу я ей, поглаживая ее по спине. — Нам суждено быть вместе, Мэ-ди. Даже наши тела знают это.

— Я… думаю, что да. — Ее руки скользят к моей гриве, а затем она касается моей щеки, лаская мое лицо. — Я люблю тебя, большой парень. Ты ведь знаешь это, верно?

Я утыкаюсь носом в ее соски, жалея, что на ней так много слоев меха. Я хочу слышать песню в ее груди так же громко, как ту, что грохочет в моей. Я хочу почувствовать ее тепло. Я хочу полизать ее соски и попробовать сок ее влагалища. Я жажду ее всем своим телом. Она нужна мне. Прямо здесь. Прямо сейчас.

Я засовываю руку ей под тунику, а затем за пояс ее леггинсов. Ее тихий писк удивления заглушается мгновением позже стоном удовольствия, который она издает, когда мои пальцы касаются ее. Она влажна от желания, его аромат наполняет воздух и заставляет мой рот наполниться слюной.

— Я должен попробовать тебя, — стону я, стягивая ее кожаные штаны. — Ложись для меня на спину, Мэ-ди, чтобы я мог попробовать твое влагалище.

Она хнычет, опускаясь на колени.

— Должны ли мы? Мэтлаксы…

— Они не смогут добраться сюда. Они далеко позади. — По крайней мере, достаточно далеко. Я обхватываю одной рукой ее ноги, а другой — спину, опуская ее на землю. В тот момент, когда ее желтая грива разметалась по снегу, я стягиваю с нее леггинсы, снимая их с бедер. Я отчаянно нуждаюсь в ней. Резонанс гудит во мне, его песня более мощная, чем все, что я когда-либо мог себе представить. Как другие борются с этим? Я не могу сделать больше ни шагу, не доставив удовольствия моей Мэ-ди. Я умру, если не получу ее сейчас.

Мне до боли хочется погрузиться в нее, и я борюсь между тем, чтобы попробовать ее сладкие складочки на вкус, или проникнуть в нее поглубже и почувствовать, как ее влагалище крепко сжимает меня. Прошло ли несколько часов с тех пор, как мы в последний раз