Воля владыки. У твоих ног - Рия Радовская

— А вдруг… — Хесса не договорила, помотала головой, с нарочитой аккуратностью отложила в сторону измятый жилет. Пробормотала, не глядя на Лин: — Бесит, как же бесит, бездна все забери! — и решительно шагнула к циновке. — Давай, показывай.

Больше они к этой теме не возвращались — ни в тот раз, ни в другие дни и вечера. Но Лин было неловко — она ведь тоже… ждала. Понимала, что глупо, но не могла отделаться от собственного «а вдруг». Особенно накатывало в зверинце: знала, владыка Асир прежде всего придет к Адамасу, а не в сераль к анхам. Пока возилась с Исхири, оборачивалась на каждый звук. Анкары — все — чуяли ее нервозность и тоже волновались. Лин старалась отбросить лишние мысли, сосредоточиться на внутреннем звере и «младшем брате»-анкаре. Вот только внутренний зверь тосковал не меньше, и успокоить его оказалось гораздо сложней, чем самой принять безмятежный вид.

Напряжение накапливалось, и на седьмой, кажется, день праздника — Лин уже так устала от всего этого, что сбилась со счета — она решила: все. Хватит. Или назавтра придет сюда в полном порядке, даже если придется позориться перед Ладушем и просить успокоительное. Или не придет вообще, пока не закончится вся эта праздничная вакханалия. Потому что в таком расположении духа — нельзя к анкарам, она только испортит все.

Решение было, наверное, правильным, но опоздало ровно на день. Анкары отлично чувствуют, когда человек силен, а когда слаб, когда хладнокровен, а когда на взводе. Исхири тревожился, а его белый братец решил в очередной раз побороться за главенство, но напал почему-то на Лин.

Удар лапой в плечо опрокинул на землю, Лин сгруппировалась, на рефлексе выставила блок — и на предплечье сомкнулись челюсти молодого анкара. Плотная кожа рукава и перчатки смягчила урон от зубов, а боль и выброс адреналина мгновенно вымели из мозгов лишнее, оставив одно: защититься. Защититься самой, потому что так правильно. Действовать придется жестко: она слабее. Удар кулаком в нос, захват шеи ногами — не вышло, извернулся, скотина белая, перекатиться — жаль, придавить весом не получится, у владыки получилось бы, он тот еще шкаф, а Лин даже для анхи мелковата. Вывернуть ухо? Белый заскулил и разжал челюсти, а Лин вспомнила — уши у анкаров чувствительны к боли, она читала в том трактате в библиотеке, даже в блокнот выписывала. Вот и пригодилось.

Рядом рычал Исхири. Лин опрокинула белого на спину и посмотрела в глаза — в упор. Тот отвел взгляд первым. Признал поражение.

Теперь можно было заняться рукой. Хотя нет, сначала Исхири.

— Все хорошо, — Лин положила ладонь анкару на голову, потрепала и подумала вдруг — а ведь этот жест она переняла у владыки. И тот совсем не Адамаса так треплет, а саму Лин. Повторила: — Все хорошо. Ты не волнуйся, если я завтра не приду. Вон, владыка сколько уже не приходит? Праздник у них.

Исхири лизнул в щеку, ткнул носом в грудь и на прямых ногах, боком, пошел к брату — кажется, собрался добавить. А Лин встала и побрела переодеваться. Рука слушалась плохо, и дело, кажется, было не только в пережавших ее до кости зубах. То ли вывихнула, пока каталась там по земле, то ли локоть выбила? Лин шипела от боли, снимая костюм. Мыться не стала — натянула шаровары и лиф и уже потом нормально осмотрела руку, прощупала, выдохнула с облегчением: хотя бы перелома нет. Пожевана, конечно, знатно — гематомы, кое-где кожа ссажена, будь она в обычной тонкой рубашке, без хирургии родного мира можно было бы сказать руке «прощай».

Она знала, где у Триана аптечка и где в ней мазь от ушибов, и звать занятого Адамасом клибу не стала — еще и потому, что помнила предостережение владыки. Лучше к Ладушу подойти.

Но того на месте не оказалось — неудивительно, стоило бы удивиться, если б был, в такое-то время. В общем зале тоже, по счастью, никто не сидел. Лин сунулась к слугам, попросила принести в купальню обед и халат и, поколебавшись, добавила:

— Если господин Ладуш появится, передайте, что я его искала.

Горячая вода ощущалась странно: тело от нее привычно расслабилось, а вот рука заныла и задергала. Лин поморщилась и села повыше, прислонившись спиной к бортику и пристроив потемневшую и опухшую руку на колени. Сейчас, остыв, осознала, насколько ей повезло. Ерундой отделалась, а если бы в горло? Белый, похоже, все-таки хотел играть, а не драться всерьез.

Вошел клиба, с поклоном поставил рядом поднос. За ним следом проскользнула Хесса.

— Ты сегодня рано. — Она никогда не спрашивала, куда Лин уходит после каждого завтрака, а Лин не говорила — хотела просто отвести ее однажды в зверинец, показать Исхири. Не успела.

Хесса подобралась ближе, присела на корточки, подозрительно щурясь — то ли заметила что-то по лицу, то ли почуяла в запахе.

— Эй, все нормально?

— Прекрасно. Не считая того, что я идиотка. — Лин приподняла руку из-под воды, и Хесса тихо выругалась.

— Отвратно выглядит. Думаешь, в горячем полегчает? Лучше бы в холодную сунула. Раз можешь шевелить, значит, не вывихнула. Растянула?

— Наверное. Сейчас легче стало, вначале думала, то ли вывих, то ли перелом. И Ладуша нет. А в горячую, потому что все болит, не помню, как дошла. Трясло.

— Под холодную суй, быстро, — скомандовала Хесса и, прямо в шароварах и рубашке спрыгнув в бассейн, вывернула кран с холодной водой. — Тепло потом. И где угораздило только, выглядит так, будто тебя жевали.

От холодной воды снова затрясло и вспыхнула едва утихшая боль. Лин зашипела, навалилась на бортик.

— Жевали, — почему-то прошибло на смех. — Я уже говорила, что идиотка? Но везучая, рука — не горло.

— Кто жевал? — спросила Хесса и скривилась. — Бездна, как же тупо звучит! Надо вынуть тебя отсюда и просто обмотать холодной тряпкой. И Ладуша позвать. Или еще кого из лекарей. Они точно есть: осматривали меня, когда первый раз сюда приволокли. Давай, опирайся и пошли.

— Тупо, — согласилась Лин.

Из бассейна она вылезла сама — ну ладно, почти сама. Споткнулась о поднос с обедом, едва не упала. Есть уже не хотелось, только пить, и трясло безостановочно.

Не в первый раз Лин доставалось, бывали случаи и похуже,