Дом на Уотч-Хилл - Карен Мари Монинг

мы заметаем наши следы ароматными ведьмовскими мётлами — что я обнаружу какую-то тайную, глубоко похороненную во мне силу и использую её, чтобы спасти нас от нашей кочевой, семенящей, напуганной жизни и прогнать бесчисленные недуги мамы. Не счесть ночей в моём детстве, когда я засыпала, воображая себе эту фантазию. Я порву нашего коварного врага-колдуна на кусочки, уведу мою мать в Постоянный Дом с двух больших букв; у нас будут славные вещи, которые мы можем оставить себе, и никто больше не будет смотреть на нас свысока.

Взгляд Эсте помрачнел до кобальта и льда.

— Да, ты ведьма, Зодекай Грей. И в том, что я тебе рассказываю, нет ничего смешного. Открой свой разум и послушай меня, и тебе нужно отнестись к этому смертельно серьёзно. Твоя мать определённо была серьёзна.

Моя улыбка померкла, и я настороженно покосилась на неё. Она никогда не называла меня полным именем — ну, по большей части полным именем.

— Я ведьма, — твёрдо сказала мне Эсте. — Урождённая в семье Кайлех, которая практикует Путь Воли.

Она сказала «Кайл-ех» и «Путь Воли»: те же слова, которыми поделился то-разговорчивый-то-молчаливый гримуар в хижине под особняком.

— Мы светлые ведьмы, которые следуют строгому кодексу. Когда ты раньше обвиняла меня в том, что я околдовываю людей, чтобы получить своё, это ужасало меня, потому что светлая ведьма никогда бы не злоупотребила своей силой вот так. Это путь тёмной ведьмы.

Я уставилась на неё.

— О мой Бог, ты реально серьёзно. Ты реально думаешь, что ты ведьма. Типа, с силой. Метла тоже есть? Ты летаешь? Быть может, лениво дрейфуешь от крыши к крыше на Хэллоуин? — насмехалась я.

— Самайн, — поправила Эсте с мрачной напористостью. — День пира имеет древнюю, богатую историю, и я ничего не «думаю». Я и есть ведьма. Это мой образ жизни, и это для меня всё. И да, у меня есть чёртова метла. Несколько.

Подавляя смех, я настаивала:

— То есть, это означает, что ты правда летаешь? Перекидываешь ноги через черенок и паришь, напевая Come Little Children?

— Не насмехайся над Путём Воли. Путь Кайлех священен, и идти по нему — честь.

— Сделай что-нибудь ведьмовское, — подстрекала я. — Докажи это.

— Мы не тратим силу впустую, — прорычала она, затем вздохнула. — Но мы знали, что тебе понадобятся доказательства. Твоя мама сказала, что настойчиво не одобряла веру в иномирное или паранормальное всякий раз, когда ты выражала какой-либо интерес к этому.

Ох. Моя мама сказала Эсте об этом? Эсте… которая встречалась с моей матерью несколько лет назад, затем хранила данную ей клятву, в ущерб мне. Чья она лучшая подруга вообще?

— Посмотри на книжный шкаф у двери, — сказала мне Эсте. — Верхняя полка с книгами.

Я обернулась через плечо.

— Какого они цвета?

Пожав плечами, я посмотрела обратно на неё.

— Коричневые, в кожаном переплёте, все до единой.

— Посмотри ещё раз.

Верхняя полка щеголяла примерно двумя дюжинами толстых томов в переплёте из кожи цвета насыщенно красного яблока в карамели. Я уставилась на них, моргнула, затем ещё раз моргнула. Уставилась на Эсте.

— В каком цвете ты хотела бы их видеть?

— В зелёном. Но не из гладкой кожи, — я повысила ставку. — Мне нравится замша.

Она усмехнулась.

— Легко. Готово.

На сей раз, взглянув на книги, я ахнула, вскочила с кровати и достала одну с полки. Её переплёт был из податливой, бархатисто-мягкой зелёной замши. Я изумлённо провела по ней пальцами.

Пока я держала книгу, она сделалась фиолетовой, шокировав меня так сильно, что я выронила её и резко развернулась.

— Как ты это делаешь?

Она загипнотизировала меня, убеждая, что я вижу разные цвета и текстуры? Я выпила не так уж много текилы — всего полторы стопки пока что — и я не так легко пьянела! У меня складывалось ощущение, что я могу выпить намного больше в свете странного поворота нашего разговора.

— У меня есть склонность к трансмутации. Особенно к цвету, но и к материи, а также другие способности. Каждая ведьма уникальна. Тебе нравятся серые стены этой спальни?

— Нет, — честно призналась я, прекрасно понимая, что я в меньшинстве. Серый был хитом среди дизайнеров интерьеров. Я никогда не избавилась от своего помешательства на домах, просматривала объявления о продаже в интернете, пока жадно ела на обеденном перерыве, воображала жизнь, которой могли наслаждаться их жители. За последние несколько лет всё сплошь стало серовато-бежевым, в точности вторя оттенку зимнего неба в Индиане, который я так презирала: депрессивный грязно-серый был разбросан всюду, на стенах, полах, мебели. Меня это озадачило. Я была ярой сторонницей солнца и голубого неба. Ну, по крайней мере, я всегда хотела такой быть; ещё одна причина, почему Дивинити показался мне таким манящим.

Я сказала:

— Я думаю, серый — это цвет, который не знает, чем он хочет быть, так что вместо того чтобы твёрдо быть чем-то, он робко остается ничем. Я презираю серый. Будь цветом, обзаведись уже жизнью.

Тот факт, что моя фамилия также переводилась как «серый», не ускользал от меня. Я чувствовала себя такой же пресной, как моя фамилия. Спокойная, кроткая Зо Грей. Никогда не будь драматичной, не устраивай истерики, не желай ничего, никогда не жалуйся, другим ещё хуже, тише, тише, милое моё дитя.

Подмигнув мне, Эсте подняла руки и, забормотав себе под нос, покружила ими в воздухе. Внезапно стены моей спальни сделались того же мягкого зелёного оттенка, что и книги, и это прекрасно оттеняло вид за французскими дверями. Я ошеломлённо моргнула, затем сказала:

— Они останутся зелёными?

— А ты этого хочешь?

Я кивнула. Да. Может, она заодно могла заняться и фасадом особняка… Боже, могла ли она? Изменить цвет всего дома? Верила ли я, что она обладала такой силой, что она была ведьмой? Моя лучшая подруга, которую я знала с тех пор, как мы познакомились в начальной школе?

Эсте мягко забормотала, снова жестикулируя.

— Я зафиксировала их перманентно, — сказала она, затем похлопала по кровати, показывая мне присоединиться к ней. — Я внесу компенсацию позже.

— Какую ещё компенсацию?

— Все ведьмы должны откуда-то черпать силу, чтобы контролировать и использовать свою магию. Светлые ведьмы черпают из природы и возвращают в той же манере. Сажают деревья, выращивают цветы, удобряют земли, делают неожиданные добрые поступки, помогают животным. Мы всегда возвращаем дар.

— А тёмные ведьмы? — спросила я, не в силах подавить любопытство, хотя я во всё это не верила. С другой стороны, нервно подумала я, оглядываясь по сторонам, стены обрели совершенно иной цвет. Как мне это объяснить? Такое чувство, будто