Варвар-пришелец - Руби Диксон

будет таким еще довольно долго, если эта беременность действительно длится три года.

– Тебе лучше остаться здесь.

Я качаю головой.

– Неужели ты не понимаешь, Раахош? Ты – мое все. Ты – смысл моей жизни. Когда пришельцы похитили нас из привычного мира, я почувствовала себя… потерянной. Но с тобой я счастлива и снова обрела себя. Мы стали одним целым, – говорю я, касаясь его щеки.

– Моя пара, – бормочет он. – Моя Лиз. Мое все.

– Я вся твоя, – подтверждаю я, и это правда. И пусть эту планету заносит снегом, племя взвалило на нас всю тяжелую работу, а мы вынуждены спать в охотничьих пещерах…

Пока я с Раахошем, я счастлива.

Бонусный эпилог

Игры

Лиз

Сегодня утром Раахош в паршивом настроении.

Я окидываю его взглядом, когда мы уходим из племенных пещер, но понимаю, что он не хочет разговаривать. Не то чтобы это когда-либо меня останавливало. Но сейчас я стараюсь быть понимающей. Я знаю, что ему нелегко. Несмотря на то, что мы вместе, я никак не могу смириться с фактом, что эти придурки, которых он называет своим племенем, «изгнали» его за безобидное похищение.

Плохой пример для племени, бла-бла-бла… да к черту все это! Он мой мужчина, и когда ему грустно, я злюсь на всех, кто заставил его грустить.

Я протягиваю руку и касаюсь его, когда мы идем по заснеженным тропам. Он несет обе наши сумки, лук перекинут через плечо, в руке – копье. Я несу только свой лук, потому что Раахош, как настоящий пещерный человек, бьющий себя в грудь, настоял на том, чтобы я не перетруждалась. Мои руки свободны, и поэтому я толкаю его мизинцем, не получив реакции на первое прикосновение.

Раахош оборачивается ко мне без улыбки.

– Дай угадаю. Ты уже сожалеешь, что застрял здесь со мной, потому что знаешь, что я охочусь лучше тебя, а ты ненавидишь, когда тебе утирают нос.

Я ожидаю увидеть, как его губы изогнутся в улыбке, но он только протягивает руку и проводит по моей щеке.

– Я рад, что мы вместе. Вот и все.

Черт. Сегодня я не могу добиться от него даже намека на улыбку.

Меня так и подмывает обогнуть его и спустить штаны, просто чтобы посмотреть на его реакцию. Любую реакцию. Я не возражаю против гнева или недовольства. Я люблю его смех и поддразнивания.

Но мне чертовски неприятно видеть его грустным.

Однако, поскольку мы вместе, моя задача – поднять ему настроение. Если мне придется быть «Клоуном Лиз», чтобы заставить его улыбнуться, я это сделаю. Если мне придется быть самой похотливой женщиной, которая когда-либо ступала на эту землю (и давайте будем откровенны, возможно, я уже та самая женщина), я это сделаю. Мы будем самыми счастливыми изгнанниками, которых когда-либо видела эта ледяная планета.

Но если ему нужно немного времени, чтобы поразмыслить, я позволю ему поразмыслить. Я снова касаюсь его мизинцем, и он бросает на меня раздраженный взгляд. Ррр.

– Я просто хочу держать тебя за руку, хорошо? Мне нравится прикасаться к тебе. Подай на меня за это в суд.

Он крепко сжимает мою руку в своей, как будто ему нужно за что-то держаться, и мое сердце обливается кровью. Не могу представить, как тяжело ему было каждый раз отправляться на охоту в одиночку, и мысль об этом заставляет меня сильнее злиться на остальных. Неужели они не понимали, каким чертовски одиноким он был? А потом его вышвырнул из племени лучший друг… Это не оставляет во мне ни капли симпатии к са-кхуйи.

Мы идем в тишине, погода такая хорошая, будто мир дает нам повод для радости.

– Мне жаль, Лиз, – говорит Раахош спустя какое-то время. – Из меня плохая компания.

Я сжимаю его руку.

– В этом и есть плюс отношений. Ты можешь быть полным придурком, но я все равно буду любить тебя. Хочешь верь, хочешь нет, но настанут дни, когда я не буду такой лучезарной, – я смотрю на него с ухмылкой. – Возможно, мне даже будет в тягость моя собственная компания.

Он фыркает, и это единственный ответ, который я получаю на свои поддразнивания. Ладно. Быть может, он воспрянет духом, как только мы уйдем подальше.

– Так каков наш план?

– Мы пойдем в горы, – отвечает Раахош. – Дичь там сложнее поймать в ловушку, потому что до нее нелегко добраться. Но это отличное место для охоты, за исключением того, что нам придется остерегаться метлаков.

Меня так и подмывает сказать, что мы должны оставить такие сложные задачи кому-то другому, но подозреваю, что он хочет бросить себе вызов и как можно дальше уйти от племенных пещер. Да и сама мысль о долгой, непростой охоте в некотором роде волнительна.

– Я в игре.

Мой большой пришелец смотрит на меня.

– Нам предстоит долгий путь. Уверена, что не хочешь остаться здесь?..

В моем мозгу проносятся тысяча ругательств, но мне удается выдавить улыбку.

– Я думала, мы это уже обсудили. Мне все равно, куда идти, пока я с тобой. Считаешь, я бы смогла сидеть у костра, ковыряя в носу в ожидании твоего возвращения? Ну, уж нет. Я прикрою твою спину на охоте, помогу расставить ловушки. И куда бы ты ни пошел, я последую за тобой. Вот как это работает, – я хочу рявкнуть вдогонку, что, если он попытается оставить меня, я выпотрошу его, как рыбу, но сейчас я пытаюсь быть «Милашкой Лиз», а не «Психопаткой Лиз».

– Я знаю, на что ты способна. Ни одна другая женщина не обладает такими талантами, как ты, – он замолкает, и мрачное выражение возвращается на его покрытое шрамами лицо. – Просто хочу, чтобы ты была уверена…

– Я уверена, что, если ты оставишь меня в пещерах, я подожгу их к чертовой матери.

Это не вызывает того смеха, на который я надеялась. Раахош хмуро смотрит на меня.

– Это образное выражение. Я все еще злюсь на них за то, как они с тобой обращаются. Ты мой мужчина. Я не хочу, чтобы кто-то заставлял тебя думать, что ты плохой. Ты потрясающий, и каждую минуту, проведенную с тобой, я чувствую себя счастливой. Тебе понравится охотиться вместе, вот увидишь.

Ему удается изобразить намек на улыбку, и она для меня как луч света во мраке.

Я заставлю его улыбаться, чего бы мне это ни стоило.

Раахош

Прошлой ночью меня переполняла радость от того, что моя пара присоединится ко мне в изгнании. Радость