Легенда - Карина Халле

и хочет всплыть на поверхность. У меня постоянная потребность быть честным с ним. Но я не могу все испортить, пока нет.

— Мы попробуем еще раз, — заверяю я его.

Он поворачивается, сдергивая одеяло, и я оказываюсь прижатым к стене. Наши члены становятся твердыми, когда прижимаются друг к другу.

— Ты кажешься другим, — говорит он, обнимая и по-хозяйски кладя руку мне на затылок.

— Каким? — шепчу я, не в силах отвести глаза от его проницательного взгляда.

— Возможно, счастливее? Хотя я бы никогда не назвал тебя счастливым. Это слишком педантичное слово. Ты кажешься… — он задумчиво покусывает зубы, — менее мрачным. Что меня удивляет. Потому что я чувствую себя бездарью, зная, что всадник все еще с нами. Не могу представить, что ты чувствуешь.

— Думаю, я начинаю привыкать, — осторожно признаюсь я.

Его глаза незаметно сужаются.

— Ты думаешь, что сможешь спрятаться за этой мрачной внешностью, сохранить свои секреты, но я знаю тебя, Бром. Я читаю тебя, как открытую книгу. Я знаю, о чем ты думаешь.

— О чем я думаю? — бросаю я вызов, и мой пульс учащается.

Он долго смотрит мне в глаза.

— Ты влюблен в меня, — он говорит это так просто, что я не могу удержаться от смеха. — Не смейся, — упрекает он меня. — Ты знаешь, что это правда. Я не говорю, что ты любишь меня, скорее, тебе так кажется.

— Ты говоришь размыто, — с трудом выдавливаю я.

Я благодарен, что он не сказал того, о чем я думал. Не знаю, какие у меня чувства к Крейну. В одну минуту я его ненавижу, в другую — завидую, в следующую — чувствую себя с ним в безопасности, а потом — люблю его. Вдобавок ко всему, я так сильно желаю его, что это сводит меня с ума и злит. Но все это выходит не нарочно. Я отдаюсь ему весь.

— Не говори, что это не правда, — говорит он. — Позволь мне помечтать.

Но я слышал, что он сказал Кэт прошлой ночью. Я слышал, что он сказал мне.

Я люблю его. Я люблю вас обоих, хочу вас обоих, нуждаюсь в вас обоих. Иначе я умру.

Прошлой ночью Крейн растопил мое сердце, хотел я того или нет.

Как я уже сказал, какими бы ни были мои чувства к нему, у меня нет выбора.

— Ты ревновал меня к Кэт прошлой ночью? — спрашивает он, и его глаза темнеют от вожделения.

— Да, — отвечаю я, и от воспоминания его члена внутри нее мой желудок скручивается в узел. — А ты ревновал?

— Да, — сурово отвечает он. — Она принадлежит мне. Чувство, которое я испытываю к ней, — это не просто забава. Это поглощает меня целиком.

Он не дал мне договорить.

— И что это значит? Что нам с этим делать?

— Ничего. Это ревность. Это всего лишь чувство, которое ощущается по-разному. Оно не обязательно должно быть плохим. Мы просто чувствуем и справляемся с этим, и думаю, нам нужно смириться с тем, что если мы будем делиться, то будем и ревновать. Как будто с нами в комнате есть еще один человек.

— Еще один человек, — бормочу я.

Он делает паузу, и легкая улыбка появляется на его губах.

— Если это поможет, думаю, Кэт тоже ревновала.

— Да? — это действительно немного помогает.

— А как же иначе? — объясняет Крейн. — Ты спал в моей постели всю прошлую неделю. Ты со мной каждую ночь, а она нет. Я уверен, она очень хочет присоединиться к нам.

— Мы должны исправить эту несправедливость, — говорю я, не в силах сдержать улыбку.

Крейн замечает это, кладет руку мне на щеку и смотрит печальным взглядом.

— Ты уверен, что не влюблен в меня, красавчик?

Но прежде чем я успеваю что-либо сказать, он целует меня так крепко, что я чувствую это всей душой.

И моя душа начинает гореть.

***

Несмотря на то, что Крейн неделями хотел спать, после того, как мы довели друг друга до оргазма и вместе приняли ванну, то продолжили наш день. Он использовал совсем немного своей магии, чтобы ускорить процесс заживления наших ладоней, не желая привлекать внимания к одинаковым шрамам, а затем мы отправились на утренние занятия.

Моим первым уроком была история, так что я не видел Крейна и Кэт до вечера. Я даже не мог сосредоточиться. Пока учительница — никак не могу вспомнить ее имя — без умолку рассказывала о процессах над салемскими ведьмами, я мог думать только о прошлой ночи. Зрелище сладострастного, мягкого тела Кэт, покрытого нашей кровью, и то, как глубоко она взяла меня в рот, и как безжалостно Крейн входил в нее… Я хотел этого снова. Меня не волновала ритуальная часть, я просто хотел того развратного секса в лесу. Я хотел чувствовать себя свободным.

И, по правде говоря, я хотел кончить в Кэт. Я хотел прижать ее к земле, пронзить своим членом и излить свое семя глубоко в ее влагалище. Знаю, что это запрещено из-за того, что запланировали Сестры. Именно поэтому мне нужно держаться от нее подальше, так что можно кончить только ей в рот, и любое отклонение от правил может привести к трагическим последствиям.

Но я ничего не могу поделать со своим желанием. Это то, чего я всегда хотел.

Сейчас я люблю Кэт даже больше, чем вчера.

Я хочу жениться на ней, несмотря ни на что.

Хочу, чтобы она забеременела, что бы ни говорил Крейн.

Хочу ее душу и ее любовь так же сильно, как и он.

Несправедливо, что у меня этого нет только потому, что Сестры и ее мать с самого начала так распорядились. Почему я должен страдать из-за этого?

«Ты не должен страдать», — говорит мне всадник. Его голос звучит так громко, что я замираю, думая, все в классе это слышат. Оглядываюсь по сторонам, но никто не обращает на меня внимания.

«Ты не должен страдать, Эбрахам Ван Брант».