Саша Суздаль - Перстень Харома

«Друг», приплюснутый к камню, потёк формой и огненно-рыжей каплей капнул на ноги Дули, где снова превратился в Туманного Кота.

— Я, что, должна быть меньше? — удивилась Дули, перебирая свои глифомы.

— Да, — убедительно сказал Банди. Дули уменьшилась, но осталась чуть-чуть больше Банди. Чтобы исправить пропорцию, Банди немного подрос, но Дуля захотела стать больше и тоже подросла. Вскоре вся площадь наблюдала соревнование, пока Банди и Дули не выросли выше крыш.

— Дуля, ты должна быть меньше меня, — напомнил ей Банди.

— Я не смогу носить тебя на руках, — захныкала Дули и немного сдулась. Банди, вслед за ней, уменьшился в размерах, а зрители с удовольствием наблюдали обратный росту процесс.

Вскоре они оказались у ног Туманного Кота, который подставил им голову, на которую Банди и Дули успешно забрались.

— А здесь уютно, — сказала Дули, размещаясь между ушей Туманного Кота.

Бонасис стояла под кольцом репликации, ощущая себя словно в сказке: только что они стояли под такой же штукой у неё дома, на планете Контрольная и через какое-то мгновение оказались здесь, окруженные зарослями деревьев, а перед лицом тянулась к воде дорожка выложенная камнями.

— Садись, — сказал товарищ Тёмный, и она, немного привыкшая к общению со странной лошадью, вероятно, желающей ей добра, вставила ногу в стремя, появившееся ниоткуда, и вскочила на коня. Тот сразу же взлетел в воздух, и Бонасис разглядела пейзаж, мелькнувший между крыльями лошади.

Станция репликация находилась на острове, а озеро, его окружающее, обрамляла корона из острых, неприступных скал. Сзади остались высокие пики, идущие до самого горизонта, а впереди, между поредевшими низкими горами виднелось второе озеро, намного больше того, откуда они взлетели, в которое вливалась река. В устье реки тоже имелся остров, дико заросший деревьями, а дальше виднелась степь с перелесками и тёмные пятна лесов.

Бонасис нравилось лететь, и она совсем не боялась высоты, возможно потому, что доверяла коню, а может оттого, что уже ничего не боялась. Её тешила надежда встретить свою дочь, на что намекал конь, но этому она не верила, считая, что её, вероятно, для чего-то используют. Она согласилась на всё с надеждой хоть одним глазком взглянуть на дочь, а там пусть с ней делают, что хотят.

Они миновали озеро и летели вдоль речки, в него впадающей. Впереди, по левую сторону, как хвостик, в неё впадала еще одна речка, а между ними находилось здание или дворец, с круглым куполом посредине и башенками по углам. Товарищ Тёмный летел по направлению к зданию и Бонасис, без явной причины, забеспокоилась. Застучало сердце, и она чуть не потеряла сознание, но конь, она это сразу поняла, что-то сделал, отчего ей стало хорошо, как будто она возвращалась в свой дом. Из здания вышел юноша, который поднял вверх лицо, прикрывая его от солнца ладошкой, а в левой руке держал лук. Бонасис его не узнала, вероятно, он ей незнаком, а тем временем конь мягко приземлился и убрал крылья.

— Товарищ Тёмный? — удивился юноша, узнав коня:

— Вы знаете что-то о Марго?

— С Марго всё в порядке, — встряхнул головой конь, и юноша обратил внимание на Бонасис: — Вам помочь?

Бонасис, с помощью юноши, слезла с коня, чувствуя себя, как после путешествия в лодке: её слегка покачивало.

— Меня зовут Сергей, — представился юноша, и она назвала ему своё имя: — Бонасис.

— Вы – мама Альмавер?! — радостно воскликнул Сергей и повернулся к товарищу Тёмному: — Что же ты молчал? — но ответа коня Бонасис не услышала – она грохнулась в обморок, как только прозвучало имя дочери, и никакой товарищ Тёмный не успел ей помочь.

Очнулась Бонасис от того, что кто-то настойчиво повторял: «Мама, мама!» Она открыла глаза и увидела свою дочь, склонившуюся над ней, и в её взгляде она увидела такую любовь, что с её души тут же свалился огромный камень, а глаза покрылись влагой.

За Альмавер Бонасис увидела лысую голову Анаписа, который с тревожным выражением лица вглядывался в неё, и, увидев, что она на него смотрит, он так радостно ей улыбнулся, что не осталось никаких сомнений в его искренности.

Волна нежности к дочери и её избраннику захлестнула Бонасис и она подумала, что теперь, прямо сейчас может умереть счастливой, ничуть не жалея, что прожила жизнь. Расталкивая Анаписа и Альмавер, к кровати, на которой она лежала, подошла чернявая девочка и спросила:

— Ты моя бабушка?

Бонасис сразу поняла, что ей совершенно расхотелось умирать и, одурманенная неповторимым запахом детского тела, она обняла девочку и сказала:

— Я твоя подружка!

Девочка водила ручкой по её волосам, расправляя их, и Бонасис её спросила: — Как тебя зовут?

— Бони, — ответила её внучка и Бонасис, улыбаясь ей и дочери, безмолвно ревела, а Бони удивлённо спросила у Альмавер: — Мама, почему бабушка смеётся и плачет?

— От счастья, доченька, — сказал Анапис, и Бонасис впервые согласилась с зятем. Какая-то девушка ругала Сергея, обзывая его толстокожим, и Бонасис поняла, что юноша страдает из-за неё.

— Не ругайте его, — сказала она, — он не виноват.

— Меня зовут Элайни, — представилась девушка, потом подошли поздороваться ещё какие-то люди, но Бонасис, опьянённая счастьем, никого не запомнила, кроме сгорбленной женщины, Алиды, которая принесла какой-то отвар и требовательно сказала:

— Ну-ка, попей, голубушка, — и Бонасис, опираясь на подушку, послушно пила с ложечки, окидывая счастливым взглядом окружающих, ставшими самыми близкими ей людьми.

Наступила ночь, когда они прилетели в Боро. Змей приземлился во дворе дома Хенка, который демократично жил в таком же доме, как и остальные жители нового района Боро, расположенного возле самого берега Леи. Во дворе светился шар на искусном фонарном столбе, освещая площадку для посадки змея и разбитые клумбы цветов. Остальное пространство занимал дом и окружающий его сад, густой стеной ограждая от соседей и дорог.

Змей сразу же запрыгнул на крышу, укрыл крыльями головы и уснул, уморенный полётом без остановок. Хенк повёл Васабри в дом, где поместил её на первом этаже, в гостевой комнате, и, показав, где что лежит, поднялся на второй этаж, в спальню. Зайдя по пути в комнату Марэлай, он поцеловал дочь и спящую тут же Марго, а потом отправился в спальню.

Тихо раздевшись, он нырнул в кровать, и Байли во сне к нему потянулась, чмокнув его в грудь и укладываясь на ней головой. Хенк долго не мог заснуть, перебирая события в голове, в особенности появление Васабри. Неоднозначность данного события заставляла Хенка беспокоиться, так как его семье совсем недавно пришлось пережить события совсем неординарные и разве чудом можно объяснить, что все, и он в том числе, остались живы и невредимы.