Пшеничная вдова - Данила Скит

облаченную в белую тунику. Она обвивалась вокруг худощавого тела с кожей, похожей на сморщенный пергамент. Человек шел медленно, глотая пыль из-под копыт лошадей. Когда лошади встали и пыль улеглась, он уже лежал – совсем босой и лысый.

– Нужно погрузить его в телегу. Наверняка, он идёт в деревню, – Исбэль поравнялась с Реборном, тревогу ее почувствовал даже Родерик, совсем не искусный в распознавании женских настроений.

– Это может быть чума или какая другая хворь, – сказал Юстас, с недоверием разглядывая сморщенное, с неестественной желтизной лицо путника.

– Он не заразен, – отвела взгляд Исбэль, непринужденно вглядываясь вдаль, – Прошу вас, мой король, до деревни совсем недалеко.

– Это не чума, – похожий на серого ворона Турун Хардрок спешился, навис над незнакомцем и схватил когтистыми пальцами щеки мужчины, смахивающего на старика. Тот закатил глаза и открыл рот, – Если он и болен, то только болезнью души. Его одолевают призраки. Не к добру, когда они приходят днем.

– Они могут навредить? – испуганно спросила Исбэль, которая очень боялась призраков, хотя ни разу их и не видела.

– Некоторые являются во снах путниками времен, их не трогает ничего, кроме наших воспоминаний, – ответил Турун, пытаясь уловить что-то в стеклянных глазах молодого старика, – …глухие к слезам, страхам, прошлому и будущему. Иные посещают во время горячки, их ваяет наш разум, тех, что не существуют. Но есть и такие, кто приходит указать должный путь, а пути прокладывают Боги. Им нипочем время, – в глазах сира Хардрока появился странный блеск, будто они увлажнились слезами, – Я видел… и он видел. От запаха призраков зависит, какой дорогой мы пройдем. Хорошо, если уготовано доброе. Добрые призраки – добрые запахи. Его же пахнут злостью.

– Я не верю в призраков, – сир Родерик вынул откуда-то полоску вяленой говядины и поймал ее зубами. Запах соленого мяса отдавал в нос и притуплял ядовитую вонь гари, – На моем веку все, что могло тебя укокошить имело когти, клыки и руки, а у их хозяев имелись головы. С этими штуками прекрасно справлялся и меч.

Кобыла сира Родерика была неспокойна, нетерпеливо маясь на месте, мотая головой и шевеля ушами, светлая грива волновалась на воздухе. Силясь избавиться от надоедливого запаха, лошадь широко раздувала ноздри, она смотрела ошалело и вызывала сочувствие, но вяленой говядины у Родерика для нее не нашлось.

– Сир Хардрок? – требовательно спросил Реборн, глядя на застывшего статуей лекаря. Король сходился во мнении с Родериком, но ждал ответа Хардрока, чтобы окончательно убедиться в незаразности незнакомца.

– Его призраки опасны только для него самого, – вынес вердикт серый северянин, грубым движением руки отталкивая от себя голову мужчины.

Реборн дал знак, чтобы его погрузили в телегу. Тот не сопротивлялся, оставшись в глубине собственного забытья. Теперь уж никто и не сказал бы, жив он или уже отдал концы. Галаза его оставались открыты и стеклянны, рот широко распахнулся, собирая мух.

В мгновение непродолжительной передышки Исбэль хотела последовать за лекарем, но ее остановил требовательный голос мужа:

– Здесь странный запах, – окликнул Реборн, только начавший постигать всю глубину женского коварства, – Знаете, откуда?

Исбэль приняла гордую осанку, хоть спина ее и болела. Хитрая, как лисица и трусливая, как мышка. Как крыса – поправила ее совесть, но она не стала слушать ее увещевания.

– Здесь неподалёку храм, – ровно ответила Исбэль, – Это запах дыма от вечно пылающих чаш.

– Может, королева знает какому Богу принадлежит этот храм? – слишком спокойно прозвучал вопрос короля, подумала Исбэль, это ловушка. Он лишь хотел уличить ее в лукавстве.

– Разве лорд Беррингтон не поставил вас в известность? – удивленно спросила Исбэль.

– Он упоминал храм Отца Огня на тракте близ Кукольной, но ту деревню мы проехали мимо по вашему же желанию. Давно.

– Правда? – удивилась Исбэль, в миг ставшая слишком часто удивляться, – Видимо, память меня подвела. Я перепутала пути. Но сейчас нет мест, где бы не требовалась пшеница. Думаю, и здесь она будет к месту.

– Надеюсь, память ваша стала слаба из-за долгого пути и усталости, – строго ответил ей Реборн, – Но, видимо, королева бывала в главном храме столицы только раз – когда шла к алтарю. Подле Отца Огня никогда не ставят вечно пылающие чаши. Только чистое пламя.

– Прошу, – не выдержала Исбэль, – Не задавайте мне вопросы, на которые я не в силах ответить. Простите, если запутала вас. Думаю, вы вправе не выполнять мою просьбу.

Реборн посмотрел на нее, будто она назвала его трусом. Правильно говорила леди Алисия, с облегчением подумала Исбэль, запрети северянину брать в руки меч – он обязательно полезет в драку.

– Я отказался от сопровождения лорда Беррингтона только ради вас, – уточнил Реборн, – Не взял и его помощника. Взгляды этого дома смущали королеву. Но тогда мне пришлось положиться исключительно на вашу память. Не страшно, что она подвела, плохо, когда подводит совесть, – сказал Реборн и двинулся вперед, оставив Исбэль смотреть на гриву своей лошади. Вдали уже показалась деревенька.

– Какое жесткое мясо, – пожаловался неподалеку Юстас, угостившийся кусочком говядины, – Вы бы размочили его, сир Родрик, так недолго лишиться и парочки зубов.

– Моченая говядина, – скривился Родрик, – Ничего хуже в жизни я не пробовал. Вода после нее желтая, как в луже после трупа, а во рту только привкус мочи, – Родрик покосился на Исбэль, – …со всем уважением…

Глава 22. Алчущий бог

Деревня встречала хмуро и неприветливо – тишиной. Несколько одиноких хижин с укоризной склонились над помятой травой, осев под соломенной крышей. Никто не вышел встречать высоких гостей, казалось, все вокруг вымерло. Выдавали обжитое только примятая трава, старенькие залатанные дома и мелькавший вдали большой амбар, странно возвышавшийся над убогой деревенькой. Вокруг валялись валуны из мрамора, свежеотесанные бревна и несколько толстых срубленных елей. В крупном дубовом чурбане застряло острие большого топора, еще два таких же лежали рядом. Стояла солнечная, теплая погода. Реборн понял сразу, что зря Исбэль с таким трепетом готовила леденцы для ребятни – здесь ее давно не было. И герольду работы тут тоже не найдется.

– Сир Родерик, – обратился Реборн к начальнику стражи, – Отправьте с десяток солдат к амбару, пусть будут начеку. Обыщите дома. Нужно научить людей вежливости.

От странной тишины ничего доброго ждать не приходилось. В том, что здесь кто-то обитал, Реборн не сомневался, как и в том, что их не могли не услышать. Как можно пропустить звуки, издаваемые десятками лошадей, сотней с лишним солдат, еще большим биением сердец и глотками женщин, даже по прибытии не переставших трепаться между собой?

– Может, они испугались? – с надеждой спросила Исбэль, поравнявшись