Притча о судьбе - Мелли Т. Толлэм

— Это пейзаж из моего сна, — прошептала я. — Но другой, мертвый и увядший.

Малахия закашлялся, усталость накатывала на него непрерывной волной по мере того, как мы продвигались все дальше по стране. На лбу у него выступили капельки пота, а крылья волочились по земле. Его кожа покрылась серой бледностью, дыхание стало напряженным, легкий хрип сопровождал каждый вдох.

— Ты не должен быть здесь, не так ли?

— Нет, — ответил он напряженным голосом. — Это Страна Светил, а не мир теней. Хотя я отваживался приходить сюда снова и снова, я никогда не заходил так далеко.

Я на мгновение остановилась и наклонила голову, наблюдая за медлительностью, подчеркивающей каждое его движение.

— Так вот почему мне было так трудно просеивать в твоем мире?

Его ладонь прижалась к золотистому стволу дерева, плечи поникли, когда он перевел дыхание.

— В каждом мире свои правила, своя атмосфера. Ты бы боролась за просеивание в этой области так же, как и везде, если бы я не обучал тебя. Даже с твоей естественной близостью к окружающей среде, — он вздохнул. — Мне нужно всего мгновение, чтобы акклиматизироваться.

Сделав медленный, ровный вдох и выдох, он быстро пришел в себя. Легкий румянец расцвел на его щеках, указывая на постоянный приток крови. Он оттолкнулся от дерева и выпрямил спину.

— Давай, показывай дорогу.

Мои глаза проследили за его фигурой, не обнаружив никаких остаточных признаков усталости.

— Хорошо. Я была здесь только во сне и надеюсь, что смогу найти дорогу.

— Ты будешь знать дорогу.

Я развернулась на пятках, чувствуя присутствие Малахии за спиной. Он шагал за мной легче, чем раньше, его дыхание было ровным и глубоким.

Мы пробирались через очередное поле золотых цветов, которое внезапно обрывалось, открывая дорогу из серебра, окружённую золотыми деревьями. А сразу за мощёной тропой раскинулся город из золота, лежащий на плоской земле, окружённой водоёмом.

По мере приближения детали города становились всё отчётливее. Небольшие здания с золотыми куполами, выстроенные из мрамора, теснились вдоль пустынных улиц. У входа в каждый дом тянулись портики, поддерживаемые серебряными колоннами. Я остановилась, потрясённая величественной, потусторонней архитектурой.

Малахия врезался мне в спину и выругался сквозь зубы.

— Это красиво, — выдохнула я, когда он обошёл меня кругом.

— Слишком ярко, — возразил он, поднимая руку, чтобы прикрыть глаза.

— Тихо, — сказала я, обходя его. — Слишком тихо.

Я могла видеть этот мир таким, каким он должен быть, наполненным шумом и суетой повседневной жизни, светилами, парящими в небе, а воздух был бы пропитан ароматом молока и меда. Мой взгляд скользнул по мощеной улице, наблюдая за серебряными колесницами, брошенными и перевернутыми на бок.

Я ускорила шаг к ближайшей колеснице, у меня перехватило дыхание при виде этого зрелища.

За колесницей лежал мир, застывший в кровавой бойне.

Из моего горла вырвался сдавленный звук.

Улицы были усеяны телами замерзших светил, каждое из которых окаменело, как деревья в Проклятом Лесу. Они сохранились на разных стадиях боя: серебряные крылья застыли, оружие обнажено, рты раскрыты в том, что могло быть только боевым кличем.

К двум колесницам все еще были привязаны лошади, огромные крылатые звери, теперь отлитые из камня,

— Пегасы, мифические существа, существовавшие только в сказках Фейри.

Моя ладонь коснулась окаменевшего крыла.

— Они мертвы?

— Нет, — вздохнул он. — Для теневых богов было слишком сложно убить светил, поэтому они превратили их в камень. Они лежат подвешенные, балансируя на пороге жизни и смерти. Сила воскрешения светил, которой ты обладаешь, может полностью вернуть их к жизни.

Мои глаза скользнули по нему недоверчивым взглядом.

— Ты знаешь, что здесь произошло.

Утверждение, а не вопрос, потому что, конечно, он знал, но не подумал сообщить мне об этом.

Он постучал указательным пальцем по виску.

— То виденье, помнишь?

— Тогда что же произошло?

Он вздохнул и отошел, направляясь по мощеной дорожке вглубь центра города. Я последовала за ним, глядя вперед, чтобы не смотреть прямо на открывшееся передо мной зрелище. Хотя я не знала этих светил, мне все равно было больно видеть их в таком состоянии.

Малахия наконец заговорил, когда мы проходили мимо толпы окаменевших светил, распростертых лицом вниз на земле.

— Мое зрение ограничено, когда речь заходит о твоем отце, поэтому я ничего не вижу, но я мог бы рассматривать события с точки зрения теневых богов, особенно с точки зрения моего отца.

Он шел впереди, а я следовала за ним, сомневаясь в его чувстве направления.

— Из того, что я мог видеть, твой отец был полон решимости закрыть дверь из этого мира в твоей. Боги теней были в равной степени полны решимости остановить его. Неизвестно, почему он так долго ждал, чтобы сделать это, но боги теней, одаренные зрением, решили остановить его.

— И ты знаешь, что произошло дальше?

— Разве я только что не сказал, что мое зрение ограничено, когда речь заходит о твоем отце? — усмехнулся он.

Я отнеслась к внезапному настроению Малахии с долей скептицизма. В конце концов, его раздражал не «кто», а ослепляющее виденье. Малахия презирал невежество, особенно свое собственное.

— Мы на месте, — сказал он ровным голосом.

Я подняла глаза и увидела мраморную лестницу с колоннами. На самом верху лестницы возвышался большой храм с золотым куполом, и при виде его у меня перехватило дыхание.

Это было то самое место, которое показал мне эфир.

Место, где был мой отец.

Мои ноги застучали по мраморной лестнице, когда я бросилась ко входу и мужчине, который создал меня. Яркое золотое и серебряное убранство встретило мое прибытие, когда я протиснулась между двумя тщательно вылепленными колоннами, украшенными золотой филигранью. Я запрокинула голову вверх, глядя на купол над головой, разглядывая картины светил, сражающихся с теневыми существами. На вершине купола было изображено слияние тьмы и света, с переплетенной черной и золотой спиралью.

Крыло Малахии коснулось меня, когда он присоединился ко мне.

— Это союз тьмы и света, — сказал он, глядя на причудливо раскрашенное переплетение.

— То, которое ты считаешь нами, — прошептала я.

Я перевела взгляд с изображения на окружающую обстановку. В каждом углу храма стояли часовые, стойкие и суровые, почти сливаясь с серебристой стеной позади них. Каждый из них были одеты в странные длинные юбки, перекинутые через плечи и закреплённые, а на руках и ногах носили золотые браслеты. У каждого за спиной, в месте соединения крыльев, покоились мечи в ножнах и кинжалы.

Позади меня раздался мелодичный шёпот, и