Священные игры - К. Н. Кроуфорд

сделали, – в золотых глазах Сиона сверкала ярость, и мне хотелось убежать от нее подальше. – Орден предоставил вам еду и мягкие постели. Мы дали вам шанс выжить, даже несмотря на то, что вас всех уже следовало бы сжечь на кострах.

Я медленно выдохнула. Мне было неважно, что он выглядел как бог: от его высокомерия у меня прямо живот сводило. Казалось, по его темному бархатному одеянию скользят тени, смешиваясь с туманом. Интересно, кто-то еще заметил это?

Он подступил к нам, грациозно, точно кошка.

– Для того чтобы пережить эту ночь, вам придется найти выход из сада, прежде чем ваша свеча догорит. Погаснет пламя – умрете и вы. Все, что вам нужно сделать, чтобы выбраться, – это отгадать три загадки. Тогда путь будет свободен, – он слабо улыбнулся, излучая тяжелую холодную силу. – Но это испытание. Так что, прежде чем войти в наш тайный сад, вы сделаете по глотку этого нектара искушений, – его золотые глаза остановились на мне. – После этого все ваши запретные желания пробудятся в темных уголках вашего разума. Искушения затуманят ваш разум, и вы уже не вспомните, почему вам нужно выбраться из сада. Все, что вы будете помнить, – это вкус запретного плода, – он смотрел прямо на меня, когда произнес последнюю фразу: – Не дайте беспричинной похоти одержать верх над рассудком.

Мое сердце затрепетало.

Сион отвел глаза, и на его лице появилась скука. Он вздохнул:

– Так что уж постарайтесь сосредоточиться и следите, чтобы свеча не погасла.

Мэйлор подошел к нам ближе и протянул чашу Хьюго. Тот, кажется, был даже рад выпить меняющее сознание зелье.

Вперед величаво выступил патер, весь в белом, похожий на духа из другого мира. У меня екнуло сердце, когда я поняла, что он смотрит прямо на меня и хмурится. Пока Мэйлор ходил от одного Кающегося к другому, поднося чашу к их губам, патер подошел ближе ко мне.

Вот он остановился прямо передо мной, и я содрогнулась от переполнившего меня отвращения.

– Магистр. Вы тщательно ее допросили?

Сион ухмыльнулся.

– А вы сомневаетесь в моей жесткости?

– Да что-то следов на ней никаких нет, – фыркнул патер.

Сион приподнял бровь.

– Самые страшные и болезненные шрамы не всегда видны глазу, не так ли? – в его бархатном тоне сейчас скользила колкость.

Я прерывисто вздохнула. Сион пытался помочь мне или просто спасал свою шкуру?

Патер слегка улыбнулся.

– Когда я еще был мальчиком, король Амброзий Пятый решил уморить голодом жителей северного королевства, – он повернулся ко мне и вдруг схватил за подбородок. Разумеется, на руке у него была кожаная перчатка. – А ты об этом знала, маленькая ведьма?

Я была уверена, что вопрос риторический, поэтому промолчала.

Патер отпустил мой подбородок, брезгливо глядя на меня. Он отвернулся от меня и начал расхаживать взад-вперед перед толпой, заложив руки за спину.

– Амброзий Пятый заявил, что мы платим мало налогов. На деле же он просто хотел, чтобы мы перемерли от голода. И забрал все, что мы вырастили.

Мэйлор остановился перед Персивалем, поднес чашу к его губам.

А патер все ходил перед нами, глядя в землю.

– На севере Амброзий превращал живых в мертвецов, и сад костей простирался от Эбории до проклятых стен Шумейра. Он хотел освободить место для зажиточных фермеров с юга, – от его глубокого, срывающегося от негодования голоса у меня мороз по коже продирался.

Он снова посмотрел на меня.

– Вы-то на своем богатом южном побережье, наверное, и понятия не имеете об этом? О крестьянах на севере? О живых скелетах, которые пытаются насытиться землей и древесной корой? Вы ничего не слышали о родителях, в бессилии наблюдавших, как у их детей вваливаются щеки, становясь похожими на пустые могилы, – он перешел на крик, с губ слетала слюна. – И вы не знаете, каково это – испытывать стыд, ужас, содрогаться, но поедать то, что осталось от ваших близких. Превратиться в гиену, в стервятника. Вот что делает с человеком Змей. Можешь считать наши испытания жестокими. Но ты не знаешь, что такое настоящая жестокость, маленькая ведьма. Она рождается от темного прикосновения бездны. Скверна Змея заразила Амброзия, как заразила и тебя, – теперь его голос был подобен раскатам грома.

Я задержала дыхание, понимая, что мне лучше молчать.

– Потому что ты никогда не ползала на коленях по голому полю, жуя мох и зная, что смерть ходит поблизости. Ты даже не думала о том, каково это – убить человека за черствую корку хлеба. И на твоих глазах не умирала родная сестра, а ты потом не… – он умолк, затем моргнул. – И Архонт никогда тебя не спасет. Избранные им выведут нас из тьмы. Но ты никогда не увидишь его света, такого чистого и слепящего, не услышишь его голоса в своей голове. Ты слышишь только голос Змея. Я это знаю, ведьма, потому что вижу тьму в тебе. Архонт никогда не поручил бы тебе важнейшую миссию избавить мир от зла. Для этого он выбрал меня, – его глаза загорелись лихорадочным огнем. – Архонт избрал меня, – теперь бесконечная тоска звенела в его дрожащем голосе и болезненно отзывалась у меня в животе. – Я его посланник, которому он повелел творить его волю на земле. Он спас меня от голодной смерти, и я не подведу его, не предам. Понятно тебе, Помеченная Змеем шлюха?

Я просто не мигая смотрела на него. Он сам себя довел до белого каления, и ничего хорошего из этого явно бы не последовало.

Казалось, теперь он вышел из транса, медленно выдохнул.

– Хорошо. Теперь вы все понимаете, в чем состоит моя миссия. Вы понимаете, почему я не лежу в могиле, как все остальные члены моей семьи. Я был избран, – он вдруг опять рванулся ко мне, весь трясясь как в лихорадке. – Так давайте же взглянем на эти самые скрытые шрамы прямо сейчас? И не скромничай, потому что все мы знаем, кто ты на самом деле.

Сион медленно перевел взгляд на меня, но с места не сдвинулся.

Мое сердце бешено колотилось, когда я стягивала со своих рук кожаные перчатки. Держа перчатки в одной руке, а свечу в другой, я повернула запястья той стороной, на которой были следы от ожогов. В сумеречном свете патер разглядывал темно-розовые полосы на моих запястьях. По голой коже скользил прохладный ветер.

Сейчас было бы так легко просто податься вперед и коснуться его лица…

Но тогда я больше никогда не увижу Лео.

– Хорошо, – шептал патер, не сводя взгляда с моих шрамов.

В воздухе повеяло уже настоящим