Предательство одного подарит любовь многих - Taruna Poddubnaya

Его вывезли и на корабле оказали медицинскую помощь. Юный элохай долго пробыл в медкапсуле, которая восстанавливала его. Вот только глубокие раны, которые были посыпаны порошком, полностью заживить и убрать не получилось. По какой-то непонятной причине Зак привязался и чувствовал ответственность за него. Навещал того постоянно, даже когда элохай был без сознания. Придя в сознание, юноша не хотел жить, его постоянно мучили ужасы воспоминаний. Шрамы на теле и лице не давали забыть обо всем днем, а кошмары ночью. Представители его расы пытались стереть или уменьшить воспоминания и реакцию на них, но все было без результата.

После долгих разговоров Зак смог убедить элохая жить, чтобы иметь возможность наказать других и не дать случиться подобному вновь. Вот только из медицинского центра вышел уже не юноша, а беспощадный каратель, не знающий сострадания ни к женщинам, ни к мужчинам. С каждым годом он становился все более замороженным. Эмоции не проявлялись на его лице даже при смертельном приговоре, который он и приводил в исполнение.

— Долго ты им еще любоваться собираешься? — вывел Зака из воспоминаний голос жнеца.

— Нет, задумался! Вспомнил, как мы все познакомились, и как этот жук свалился нам на головы! — улыбаясь, ответил Зак.

— Он не только на них свалился, но так и уселся там, не слезая. Сидит как на самом удобном троне! — жнец был все так же ворчлив.

— Тебе не кажется, что ты все так же строг с ними, как и в академии, а ведь они уже сегодня стали мужьями! — покачал головой Зак.

— Могу помочь им, чтобы их брак продлился ровно одну ночь! — Дэрок, сняв лейку душа с крепления, дал ее Заку в руку, а сам подошёл к Уриху, и закрыл тому рот. — Это чтобы он не разбудил Елену своим ором, когда очнётся.

— Хочешь помыть холодной водой! Ну правильно, будет ему наказание, нечего сбегать от старших! — не дожидаясь, включил холодную воду на полную.

От этого Урих быстро пришел в себя и начал вырываться, но увидев у своего носа кулак жнеца и совсем недобрый взгляд Зака, затих. Раз он пришел в себя, ему дали мочалку и средство для мытья в руки. Урих был очень вялым и сонным после произошедшего слияния, поэтому мыл себя медленно. Смотреть на это и ждать, мужчинам надоело. Отобрав мочалку, они быстрыми и резкими движениями помыли и завернули в полотенце. У них были слаженные действия из-за большой практики мытья этих оболтусов ранее после пьянок.

— Ну, бестолковый романтик, теперь ты чистый. И еще двое таких же ждут тебя на беседу со мной! — оскалился жнец и потащил Уриха как мешок обратно в спальню.

Слушать, о чем говорят эти четверо не было нужды, он и так знал, что жнец скажет и к каким угрозам прибегнет. Поэтому Зак повернулся к Елене и приступил к аккуратному и нежному мытью её тела.

Вернувшись в спальню с лежащей в его руках Еленой, он увидел вполне ожидаемую картину. Жнец поставил двухметровых сильных воинов в угол. Каждому нашел свой персональный, благо в комнате их было традиционно четыре. Когда он шел к кровати, чтобы уложить туда Елену, они попытались повернуться, но услышав рычание жнеца, снова уперли свой взгляд в пол. Рядом на кровать присел жнец и протянул баночку с мазью. Запаха у мази не было, но она имела очень плотную консистенцию. В четыре руки они очень быстро намазали тело Елены и, завернув в тонкое одеяло, пошли сами мыться. По возвращению жнец и Зак улеглись рядом с ней, а вот остальные уже спали там, где успел занять место на кровати.

Глава 23

Проснулась я от какого-то внутреннего толчка. Хотя спала настолько крепко, что не сразу получилось вынырнуть из спутанности сознания после сна. Когда уже полностью проснулась, ощутила тепло двух тел. Фактура и размер рук на моей талии подсказали что, это были конечности Зака и жнеца. Мозг, как самый вредный орган, решил именно в этот момент напомнить о вчерашнем окончании дня. Судя по воспоминаниям, то, что я не стала гимнасткой, это не беда. Теперь мужчины меня растянут и всяким акробатическим трюкам научат.

— И долго ты собираешься притворяться спящей, но при том активно сопеть? — услышала я голос жнеца у себя над ухом.

— Нет, — это все, что я могла сказать от охватившего меня смущения.

— Лапушка, как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? — послышался тут же голос Зака из-за спины.

— Нет, — все также смущаясь, пискнула я и попыталась зарыться под одеяло вместе с носом.

— Какие мы разговорчивые с утра, после такой-то ночи! Или эти трое оплошали, и ты теперь на них сердишься? — было слышно, что Дэрок спрашивал с подколом в сторону троицы.

— Дэррр, прекрати! Не видишь, лапушка и без тебя от смущения прячется! — рыкнул на того Зак.

— Вот я и пытаюсь помочь, если что дам этим троим уроки любви с женщиной! — от его слов мне захотелось зарыться еще глубже. Я почти закопалась под Зака.

— Тогда иди на кухню и там учи! — уже с реальной угрозой в голосе проговорил Зак.

— Лапушка, ты же понимаешь, что это рано или поздно должно было произойти? — очень мягко спросил Зак.

— Да, понимаю! — не знаю, почему засмущалась как девчонка, понимаю ведь все сама.

— Вот, значит смущаться нечего. Я понимаю, что для тебя это впервые, да и ты говорила, что у Вас таких семей нет. Но для нас это нормально, и живем мы так достаточно давно. Тем, что никого не выгнала из комнаты, ты их только наградила. И поэтому прекращай придумывать в своей голове всякие глупости! — он аккуратно пытался вытащить меня из одеяла.

— Почему ты решил, что я всякие глупости думаю? — буркнула обиженно как ребенок.

— А прячешься и смущаешься ты от большой радости? — смеялся Дэрок.

— Нет, тут вы правы! — стала потихоньку выползать из одеяла и, уткнувшись носом в грудь Зака, блаженно вздохнула.

Почему-то запах именно этого мужчины напоминал мне о доме родителей. Точнее о воспоминании, когда я была маленькой, а папа играл со мной. Мне казалась, что он может защитить от всего на свете. Именно чувство того, что Зак может собой закрыть меня от всего, было таким блаженным. Как раз в этот прекрасный момент кто-то запыхтел и своими двумя языками стал лизать мою голову.

— Фу, Шипучка, прекрати! — размером он уже за это время стал как пантера, только с двумя головами.

— Ему надоело ждать, когда ты обратишь