Наследница старой башни - Полина Ром

травить принялись. Обзывали “баронесской”, да все подставить в глазах хозяйки старались.

Вытерпев еще полгода такой жизни, Леста решила переехать подальше. Уволилась честь честью, получила расчет, связала в узелок одежду и крепкую обувь и отправилась искать крупный город подальше отсюда, чтобы никто и никогда больше не называл ее “баронесской” и “неудачницей”, не попрекал каплей дворянской крови и не сыпал соль в еду.

-- И все мне казалось, госпожа Любава, что больно близко я к родичам моим. Все думалось, что братья подрастут и тоже пойдут меня искать. Вот так я и заехала в дальние дали. Там нашла дом хороший и много лет работала. До старшей горничной дослужилась. Ну а потом, известное дело, старая хозяйка умерла, а новая не захотела ее прислугу держать: богатая была и у нее свои слуги были. Я уже тогда о собственном домике и ни о чем таком и не мечтала. А тут как раз в дом вдовы госпожи Нюре, опекунши вашей, горничная требовалась. Так я к вам и попала. --Леста, а как же твой говор деревенский? Ты же умеешь правильно говорить, так зачем...

-- Госпожа-то Нюре, матушка Белинды, сама деревенская была, да и нравов строгих. До меня двух молодых горничных прочь прогнала. А мне работа нужна была. Ну, схитрила я малость, а потом и привыкла. Ить знаю, как в деревне-то балакают. -- с лукавой улыбкой, чуть смущаясь, закончила она рассказ. ___________________________

Глава 39

Зима плавно подходила к середине. Незадолго до местного Рождества я перебрала все свои овощные запасы, и Леста повезла на рынок целых два возка.

Основным грузом был чеснок. Ядреный, с крупными зубчиками, сиреневатыми прожилками на больших головках, сплетенных в косы. Добавила еще и разной мелочи: немного картофеля и капусты, с десяток плетенок лука и целый бочонок соленых огурцов. Они получились хрустящие и крепкие: я не пожалела при обработке листьев хрена.

Вернулась Леста на день раньше, чем я ожидала, очень довольная:

-- Ну что, госпожа Любава, с прибылью вас! - она с улыбкой выложила на стол тяжеленький объемный мешочек. – Я сперва на рынок сунулась, но приехали мы рановато, торги так себе шли. А потом подумала-подумала и поехала к замку. Народу там много было. Каждый хотел оптом сдать. Так что встала в очередь и ждала. Старший герцогский повар почти все сразу и выкупил, даже чеснока больше половины. Еще и похвалил, что такой крупный. А про огурцы сказал, что готов раз в месяц по бочонку брать!

Денег Леста привезла даже больше, чем я ожидала, так что на праздники я вполне могла выделить достаточно приличную сумму. Хватит и на подарки, и на поездку в храм, и на разные пустяки.

Кроме того, еще с осени я озаботилась небольшой, но приятной мелочью. В конце бабьего лета, уже перед заморозками, я набрала штук двадцать пять плотных и крупных луковиц гиацинтов и рассадила во все плошки, которые нашла. Пригодились и маленькие колотые горшочки из сараюшки, и небольшие глиняные чашки со сколами и трещинами, из которых раньше, похоже, пила прислуга. В сарае такой негожей посуды стоял целый короб. Прежние хозяева башни ничего не выкидывали.

Почву брала: смесь торфа и песка. Луковки сажала так, чтобы торчало не больше одного сантиметра макушки. Хорошо полила землю, все составила в один большой ящик и отправила в подпол. Там они и простояли почти десять недель. Изредка я навещала свою рассаду и смотрела, как идут дела. Поливала и проверяла, нет ли плесени. Искренне обрадовалась, когда проклюнулись первые, бледно-желтые, листья и цветоносы.

Подержала там в подполе еще с недельку. Потом стала постепенно приучать растения к свету и теплу: сперва оставила на холодном полу в кухне и держала под бумажными колпачками, потом перенесла с пола в ту комнату, что служила нам холлом и местом обеда для прислуги. А затем уже переставила на теплые солнечные подоконники.

Ну, солнечными я их назвала сгоряча. На самом деле просто в эти окна попадало больше света: они выходили на южную сторону. Гиацинты любят высокую влажность, поэтому вокруг горшочков я ставила блюдца с водой.

Когда цветочная стрелка стала выше листьев, бумажные колпачки я сняла совсем. В это время цветоносы требуют досвечивания, но тут, увы, я была бессильна. Именно поэтому никому не рассказывала о своей задумке: не была уверена, что получится.

Однако листья из желтых постепенно становились зелеными, толстые и упругие стрелки росли и покрывались бутонами. К середине зимы, которую здесь не отмечают – новый год это весенний праздник, началось цветение.

Так что на Рождество у нас на столе стояла самое больше блюдо из сервиза, которое я только смогла найти, и в нем, удивительной весенней полянкой, цвели пятнадцать фиолетовых и розовых гиацинтов. Три гиацинта в небольшой плошечке украшали стол за которым ела прислуга. Остальные растения были слишком слабыми, и их я в общую композицию не высаживала.

Запах гиацинтов вызывал искренний восторг Элли. Малышка даже на время упросила меня проводить занятия не в ее комнате, а в столовой. Пахли цветы и правда изумительно. Даже крошечный букетик на столе прислуги наполнят холл и лестницу весенним благоуханием. Цветы среди зимы так поразили Лесту, что она даже выдвинула бизнес-план:

-- Красота какая, госпожа Любава! – с восхищением в голосе сказала она. Потом подумала и добавила: – В городе бы за такое золотых не пожалели.

Тут уже задумалась я сама. И за три дня до Рождества, строго-настрого наказав Прону везти груз бережно, отправила маленький подарок графине. До Энкерта ехать всего полдня, потому я надеялась, что все получится.

Для того, чтобы сюрприз упаковать, пришлось повозиться. Сперва я перестроила композицию в блюде и выбрала три самых крупных и сильных цветка – два розовых и один фиолетовый. Аккуратно пересадила их в небольшую фарфоровую конфетницу из сервиза.

После этого сельский плотник сколотили удобный короб из обломков и реек, его набили соломой,