От винта 3! Приручить императора, полюбить дракона - Ясмина Сапфир

Смотрела на алое пятно, а в голове стучало набатом – действуй, действуй! Хотя бы кровь останови!

Вспомнила, что на мне жилетка, которую я часто надевала в полет. Такая, а ля Анатолий Вассерман, с кучей кармашков. Хотя, на самом деле, нет, кармашков не так много и почти все они внутренние. Но я точно помню, что я рассовала по ним бинты и… прокладки. Ну да, потому что я решила, что женский цикл не зависит от того на Земле матушке ты или в Аллизии! Кстати, не прогадала! Они, любезные гости из Краснодара появлялись с радующей регулярностью. Радующей, потому что… ну как бы, наверняка будущий император о контрацепции знал, но не всегда вспоминал. Так что… А обзаводится бастардами я не спешила.

Вот что сейчас мне поможет – думала я, доставая запасы.

И антисептик, приобретенный во время пандемии так же сгодился.

Пододвинулась к Рудею. Он был без сознания, но еще жив. Я отчетливо видела, как вздымается его грудь при дыхании.

«Ты совершаешь ошибку, помогая ему. Брось его» – всё тот же железный дровосек вещал в моей голове и прогнать его оттуда, видимо, было не так просто.

Я нащупала пульс на шее любимого, разорвала на нем рубаху.

Щедро обработала руки антисептиком.

Надо остановить кровь. Это важно. Об остальном подумаю позже.

«Думай о себе, Оксана! Думай о себе!»

Нет уж! О себе я подумаю позже!

Рану даже видно не было – кровь, кровь, кровь… Я распечатала прокладки и стала промокать ими пространство подальше от раны, чтобы собрать излишки алой жидкости. Стерильный бинт вытащила из упаковки, надорвала и смело погрузила в центр раны, и тут… тут я увидела огромного черного паука. Он полз по моему рукаву.

– А-а-а!

С диким криком я сбросила с себя насекомое, стараясь отшвырнуть его еще и ногой, чтобы отлетел куда подальше.

Вот же блин! Откуда?

Не успела я задать себе этот вопрос, как увидела еще одну мерзкую мохнатую тварь, и еще одну…

«Укус такого паука не смертельный, но очень болезненный. Спасай себя, убегай отсюда. Твои страхи способны свести тебя с ума. Претенденту на престол ты ничем не поможешь».

Я слушала голос и начинала соображать.

Пауки… Пауки – мой главный страх. Да, раньше мне казалось, что это может свести с ума. Я в комнате, а вокруг… Комната обязательно белая, а пауки черные. Их видно. От них не спрячешься…

Я оглянулась – на меня надвигалось полчище членистоногих. Не только пауки, но и сороконожки, гигантские сколопендры.

Мама! Мамочка!

Что мне делать? Я не могу сбежать и бросить Рудея! Не могу!

Но я боюсь, так дико боюсь…

Я смотрела на мерзких тварей, перебирающих отвратительными лапками, представляя что сейчас эти лапки будут на мне. Какая мерзость!

И в этот момент заметила путеводную звезду она мерцала прямо над Рудеем.

Чёрт побери!

Он умирает! А я!

И пауки! Они ведь будут и его кусать!

Я отшвырнула очередного, слишком торопливого гада и краем глаза зацепила дверь, которая появилась у дальней стены. Ого! Раньше тут дверей не было! Значит, помогает путеводная звезда! Не зря она привлекала к себе внимание!

Чтобы добраться к выходу надо поспешить. Одна бы я успела сбежать, но с Рудеем…

Единый меня раздери! Но ведь носили же женщины раненных? И ничего! Получалось! Да, Руд огромный, тяжелый, но он мой любимый и… теперь уже точно единственный! Так что я его тут не брошу!

Куда только Лейс запропастился? Когда он так нужен!

Я схватила Рудея за верх камзола и попыталась его протащить. Получилось! Ура!

Или легче за ноги? Наверное.

Я взяла жениха за сапоги, развернула и потащила…

«Ты не успеешь, вы погибнете оба. А так ты могла бы выжить. Рассказать всем о его подвигах».

– Нет уж! – ответила я вслух, чтобы противный металлический точно услышал. – Вот придёт в себя и сам всем будет рассказывать о подвигах и приключениях! Никак иначе! Понял меня?

Я тащила, тащила! Заметила, что путеводная звезда зависла над насекомыми, словно преграждая мерзким тварям дорогу. Они, на самом деле, остановились, как будто перед какой-то чертой, которую не могли перейти.

Прекрасно! А главное – очень вовремя! Эта жуткая членистоногая армия даже ускорилась за последние минуты.

Кровавое пятно на груди любимого стало больше. Господи! Кровь начала хлестать просто фонтаном!

В висках громыхал пульс. Бешеный, неровный, мощный.

На лбу выступила испарина.

В голове уже не осталось места для угрожающего голоса и вообще не было места ничему, кроме мыслей о Руде.

Не умирай, пожалуйста! Я тебя так люблю! Клянусь, я больше никогда не буду на тебя обижаться, дуться, ссорится! Я даже перестану язвить над тобой! Хотя это так соблазнительно и так здорово – говорить тебе колкости и смотреть как ты на них реагируешь. Это меня бодрит, веселит. Но я и от этого могу отказаться!

Ру-уд! Ты только живи! Бога ради! Живи!

Еще несколько метров, три, два, один.

Я вывалилась за пределы белоснежной комнаты страха и очутилась…

Прямо в объятиях того, кого совсем не ожидала увидеть вот так.

Живым. Невредимым. И целым.

Он зарылся в мои волосы, вдохнул… И вдруг замер, словно остолбенел. Будто превратился в каменного истукана. Взгляд направлен куда-то вперед, в никуда, тело напряжено и неподвижно.

О боже! Это еще что такое?!!

Глава 37

Рудэй

– Рудэй, дорогой! Пора бы вставать! Ну хватит массировать головой подушку! Она и так уже вся расслаблена и промята.

Екатолизия вторая, подбоченившись смотрела на меня сверху вниз, остановившись возле кровати.

– Рудэ-эй! – растягивая мое имя, как она любила в минуты, когда сердилась или досадовала, повторила бабушка. – У нас сегодня полет в соседнюю провинцию! Надо узнать как там русалки в Беллизбурге. Не хулиганят ли! А ты заспался! Давай уже! Вставай, соня!

Я поднялся с кровати, оправляя пижаму.

Что-то было не так… Что-то не так…

Я оглядывался и не мог понять – что вообще не так с происходящим.

На первый взгляд все было как надо.

Бабушка: красивая, энергичная, с ее огромными темными глазищами, в которых мужчины просто тонули, как в омутах, с ее тонкими аристократичными чертами и статью – любой юной девице на зависть. Выглядела она, как всегда сногсшибательно. Хотя и давно уже разменяла вторую сотню лет.

Многие думали – дело в особенной магии, другие шептались – все из-за крови нашего рода.

Якобы она даже