Джена Шоуолтер - Грешные ночи (ЛП)

— Ладно, да. Пожалуйста. Медленно.

Ангел высвободил из объятий одну руку, чтобы приподнять край её футболки. Её бронзовая кожа гипнотизировала, особенно на фоне его золотистой, являясь таким восхитительным контрастом, воспламеняя его и без того немалое желание.

— Ты такая красивая, Аннабель.

— Правда?

"Да, о, да".

— Твой разум...

— Полностью сконцентрирован на тебе, только на тебе. Или ты пытаешься объяснить насколько прекрасен мой разум? — спросила она, тихо хихикая.

Приятная смесь облегчения и удовольствия распространилась по его сознанию. Аннабель смеялась, лёжа с ним в постели.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— А чего бы ты сам хотел? — выдохнула она.

"Ощутить всю неё. Ощутить её прикосновение, вкус, желание, учась, понимая, абсолютно не сдерживаясь — того, к чему она пока не была готова. Спокойнее".

— Я прикоснусь к тебе, как ты и пожелала. — Он протянул руки к её груди, осторожно помещая её в свои ладони, и замер, ожидая реакции девушки. Аннабель застонала от удовольствия, волнуя и будоража его. Его рука буквально пламенела, как-то обособленно от всего остального тела, когда он сжимал и разжимал её.

Ещё один стон сорвался с губ Аннабель.

Даааа. Больше.

— Твоя кожа словно огонь, — простонала она.

— Это плохо?

— Это восхитительно.

Он сжал её грудь покрепче, позволив собственным пальцам пробежаться по твёрдой розовой бусине в центре, снова и снова.

Пока Аннабель не выдохнула:

— Захариил, я могу справиться со следующим шагом. Обещаю.

Поймав её на слове, ангел склонился над ней, ниже, ещё ниже, но когда его губы уже были готовы коснуться её, снова замер в ожидании. Хотя дыхание Аннабель и было прерывистым, она не отстранялась от него и не пыталась отпихнуть.

"Спокойнее".

Его язык пустился в исследование. Этот сладкий контакт чуть не уничтожил его. Ощущение теплоты её кожи на собственном языке... наслаждение её вкусом... можно ли было мечтать о большем?

— Я здесь, с тобой, — пообещала она.

Он позволил своему языку немного попутешествовать, наслаждаясь то одной её частью, то другой, и снова возвращаясь. То, что он усвоил в течение этого времени, так это то, что чем больше он поддразнивал Аннабель, тем больше мольбы звучало в её просьбах. И каждая его устраивала, так как соответствовала его собственным потребностям. Он был не уверен, сколько ещё способен выдержать.

Очень осторожно, Захариил провёл руками вдоль её плоского животика и развязал её штаны. Крики одобрения не прекратились, поэтому он позволил своим пальцам спуститься ниже... ниже... На Аннабель не было трусиков.

— Подожди, — отрывисто произнесла она, сжимая ноги вместе.

Он замер.

Её щёки слегка порозовели, когда она спросила:

— Ты... Ты знаешь... чего ожидать?

Она беспокоилась не за себя, она переживала за него.

— Знаю.

— У тебя с этим всё в порядке?

— Милая, у меня с этим более чем в порядке.

Пауза.

— Ты назвал меня милой, — прошептала она. Постепенно её ноги раздвинулись. — Мне это нравится.

Значит, он повторит это снова. Захариил продолжил своё исследование. Аннабель была прекрасна. Прямо-таки совершенна. Она наслаждалась его поцелуями и ласками... она наслаждалась тем, что он делал теперь, судя по тому, как перехватывало у неё дыхание.

Долгое время он просто изучал её, учился распознавать реакции и то, чему она отдавала предпочтение. Ему нравилось, когда Аннабель напрягалась всем телом, нравилось, когда она несвязно бормотала что-то. Нравилось, что он способен вызвать в ней такую сильную реакцию.

— Ты самое удивительное из когда-либо созданных существ, милая, — произнёс он, убирая от неё руки, и Аннабель разочарованно вскрикнула. — Я здесь, — заверил её он, — и никуда не ухожу. Просто я хотел приподнять тебя, чтобы было удобнее.

Ангел подложил подушку под её бёдра и вернулся к тому, на чём остановился. Вскоре она начала задыхаться, выгибаясь бёдрами ему навстречу. Прикасаясь к нему так же сильно, как и он к ней... высвобождая в нём нечто дикое... заставляя его жаждать чего-то, чего он сам не понимал...

... вызывая отчаянный голод...

Его скрутило от напряжения, но Захариил не желал останавливаться, а хотел чего-то большего, чего он так стремился получить.

Тот же самый туман, что и прежде, окутал его, пытаясь поглотить целиком, но он сопротивлялся. Да, его разгорячённая кровь воспламенилась, доводя его до исступления. Он скрежетал зубами, и его мускулы дрожали от напряжения. Но он владел своим телом, а не оно им. Он сделает это ради Аннабель. Не позволяя всему разрушиться.

По крайней мере, он так уверял себя — то, в чём поклялся себе ещё до того, как Аннабель сняла с него одежду и обхватила руками олицетворение его мужественной сути. Захариил буквально сотрясался от возбуждения на кровати. Она скользила вверх и вниз. Ему так нравилось это. И он ненавидел себя за то, что жаждал всё больше и больше, и был не в силах этому противостоять. Если бы не умер, конечно.

Чем быстрее двигалась её рука на его члене, тем быстрее Захариил двигал пальцами в ней. Это было... это было...

Непонятно, что с ним творилось.

Когда Аннабель вскрикнула, выгибаясь ему навстречу, невиданное доселе удовольствие внезапно сменило его напряжение — расходясь кругами от середины его позвоночника, распространяясь во все стороны, затрагивая каждый дюйм его тела. Бёдра ангела качнулись навстречу ей, и его хриплый крик наполнил комнату.

Всё, что он мог сделать — это держаться за Аннабель, умоляя, чтобы она не отпускала его, умирая и возрождаясь вновь, уносясь вместе с ним, заставив позабыть его о том, кто сильнее и лучше, слабее и хуже. Поскольку в те минуты абсолютной уязвимости ничего не имело значения, кроме женщины, подарившей ему это божественное счастье, и того факта, что он уже увлёкся тем, что она помогла ему ощутить.

Оставить её?

Нет. Никогда.

Глава 16

Аннабель не доводилось прежде проводить целую ночь в объятиях мужчины, она и не думала об этом никогда, так как Хит обычно вылезал из окна её спальни, чтобы его не застукали её родители. Но прошлой ночью она так и осталась лежать, прижавшись к Захариилу. Тёплый и сильный, он держал её, успокаивающе гладил по спине, когда её одолевали дурные сны.

Аннабель проснулась отдохнувшей, не страдающей от наркотической ломки и готовой к тому, что уготовила для неё судьба. Во всяком случае, ей так казалось. К тому времени, как она почистила зубы и приняла душ, и была вынуждена снова встретиться с Захариилом, её нервы были на пределе.