Донна Грант - Полночный воин

Рамзи знал, что Арран прав, но он был настолько поглощен Тарой, ее телом, что напрочь забыл о ее уязвимости. Кожа девушки была ледяной, она дрожала, хотя и пыталась скрыть это от него.

Его взгляд снова обратился к ней. Тара была занята разговором с Дани. Затем к ним присоединились Гвинн, Шафран и Риган.

Кто-то с громким стуком поставил стакан, привлекая этим внимание Рамзи. Он молча наблюдал, как Фелан садится рядом с Арраном.

— В следующий раз, когда вы двое захотите подраться, дайте мне знать, — сказал Фелан.

Рамзи не потрудился ответить.

— Ты надолго планируешь остаться здесь? — поинтересовался Арран.

Фелан дернул плечом.

— Не знаю, я пока не определился с планами. Я как перекати поле, то тут, то там. Сейчас здесь.

— Почему? — спросил Рамзи. — Не думай, что я не благодарен за то, что ты спас Харона и остальных, но в прошлый раз ты очень быстро ушел. Почему же решил остаться сейчас?

Фелан отвел взгляд, но Разми успел разглядеть отголосок боли в серо-голубых глазах.

— Харон считает, что если я буду больше времени проводить с Друидами, то начну доверять им.

— Ах, — сказал Арран, — думаешь, что все Друиды такие же, как Дейдре?

— Айла забрала меня, когда я был еще совсем мальчишкой, — отметил Фелан.

Рамзи уперся локтями о стол.

— Да, но она сделала это, чтобы защитить свою семью. И она же освободила тебя потом.

— Я знаю, — мягко ответил Фелан.

Арран нахмурился, и его губы скривились в смущении.

— Так ты приравнял всех Друидов к Дейдре?

— Приравнивал. Приравниваю.

— И что дальше? — спросил Арран.

Фелан, посмотрев на Рамзи, пожал плечами.

— Сложно сказать.

Рамзи сцепил пальцы.

— Я думал, что после общения с нашими Друидами и битвы с Дейдре, ты поймешь разницу.

— Откуда мне знать, что они не делают этого ради власти?

Рамзи понял Фелана. За столетие пребывания в Керн Тул, Фелан не пересекался ни с одним Друидом, кроме Дейдре и Айлы.

Воитель планировал намного большее, чем просто изменить мнение мужчины о Маи. Фелан должен тесно сотрудничать с одним из них, чтобы понять, чем их магия отличается от магии Драу.

— Мы не можем ничего сделать. Ты сам должен убедиться в этом, — произнес Рамзи. — Маи другие. Их магия не причиняет вреда.

Фелан прищурил глаза.

— Ты хочешь сказать, что твоя магия безвредна?

— Ты слышал, что я говорил остальным о моих сородичах. Если тебя это беспокоит, то мы были Маи.

Прежде чем задать вопрос, Фелан молчал несколько минут.

— В чем разница между Воителем и Друидом?

Во взгляде Фелана была такая искренняя заинтересованность, что Рамзи решил ответить. Лицо Воителя было свободно от привычных сарказма и ненависти.

— Во-первых, тебе нужно понять, что значит быть Друидом Торрачилти, — ответил Рамзи. — Для нас способность владеть оружием сродни дыханию. Таковы и наши навыки ведения переговоров. Если мы должны бороться, мы боремся. И все же, это не главное среди наших занятий.

— Как вышло, что никто не знал ни одного твоего сородича?

Рамзи облизнул губы, в его голове то и дело всплывали образы родной деревни.

— Мы держались в пределах леса. Мы хорошо прятались, поэтому нас никто не видел. Наши знания делали нас незаменимыми для других, но мы не хотели, чтобы нас постоянно беспокоили из-за таких вещей.

— Ясно, — произнес Фелан.

— Ты доверяешь мне как Воителю?

Взгляд Фелана был обращен к Рамзи.

— Да, доверяю.

— Ты доверяешь мне как Друиду?

Фелан на секунду задумался, прежде чем ответить: — Да, доверяю.

— Тогда поверь мне, когда я говорю, что все наши Друиды — хорошие люди.

Фелан вдруг улыбнулся.

— Я понял, что ты имел в виду, говоря о ваших навыках ведения переговоров.

Харон хлопнул Фелана по плечу, садясь за стол рядом с ним.

— Я говорю Фелану о вас то же самое, Рамзи. В конце концов, он должен был прислушаться. Рад, что он поговорил с одним из вас.

— Кто сказал, что я когда-нибудь послушаюсь тебя? — пошутил Фелан над Хароном.

Рамзи с усмешкой наблюдал за их перепалкой. Хотя он не был в Керн Тул с Куинном, Йеном, Дунканом и Арраном, но слышал историю о том, как Дейдре шантажировала Харона.

Харон умело прятал свою боль, и было хорошо, что он нашел друга в лице Фелана. Никто не должен быть одинок, особенно Воитель, которого не оставляют в покое худшие воспоминания.

— Никто никогда не слушает Харона, — сказал Арран.

Рамзи увидел улыбку Аррана. Бывали времена, когда Арран и Харон не сели бы за один стол. Убийство Дейдре и история, которую Харон рассказал Йену о том, что Дейдре сотворила с ним, помогли преодолеть разделяющую Воителей пропасть и залечить раны.

Харон закатил глаза.

— Они прислушиваются ко мне больше, чем ты. Ты самый младший из Воителей, не так ли?

— Да будет тебе известно, Ларена моложе меня. И Малкольм, он относительно недавно стал Воителем.

При упоминании Малкольма все замолчали.

— Он должен был остаться, — проговорил Рамзи.

Фелан шумно выдохнул.

— Куда он ушел?

— Он не сказал.

— Иногда одиночество — единственный способ примириться с жизнью, — произнес Фелан, его серо-голубые глаза встретились с глазами Рамзи, и сказали больше, чем произнесенные слова.

Глава 32

Лес Абернети.

Малкольм, присев на корточки около Лох-Гартен, смотрел поверх спокойных вод на горы по ту сторону озера. Несмотря на людей, живущих в лесу, это место было тихим. Здесь он мог побыть один, и только животные наблюдали за ним.

У него не было цели, когда он покидал Замок Маклауд. Хотелось только уйти от радости и веселья. Это напоминало ему слишком много о прежней жизни, до того, как он стал Воителем. С каждым днем​​ эти воспоминания стирались из его памяти.

Его гнев на Дейдре не прошел с ее смертью. Вместо этого, Малкольм направил свою ярость на Деклана. Это он перенес Дейдре и Малкольма в будущее.

Гнев был единственной эмоцией, которую испытывал мужчина. Не было ни счастья, ни грусти, ни довольства. Ничего. Его разум и тело были опустошены.

Малкольм окунул пальцы в ледяную воду озера, прежде чем встал. Он хотел остаться в лесу, чтобы раствориться в природе вокруг него. Обернувшись, он посмотрел на снег и свои следы, которые вели к воде.

— Пока не могу, — пробормотал он.

Он не мог противостоять Дейдре, так как оберегал Ларену. Она была его единственной семьей, и ради защиты которой он мог сделать что угодно. Абсолютно все. Даже сейчас воспоминания о совершенных им зверствах выли в нем зияющей пустотой.