Саша Суздаль - Замкнутые на себя

— Что ты здесь делаешь? – спросила Элайни, понимая, что вопрос ни к чему.

Харом ушёл, оставив их двоих, точно знал, что им следует решить все вопросы здесь, без Элайни.

— Зачем ты это сделал? — спросил Хамми.

— Я не виноват, — обречённо ответил Бартазар Блут, — Фатенот связала меня с Элайни, а дальше я всё делал, как в бреду.

— То, что ты сделал похоже на спланированную операцию, а не на бред, — ответил ему Хамми. — А куда ты девал Сергея?

— Я не знаю, где он, — развёл руками Бартазар Блут, — он летел на глеях сзади, когда я отправлял Элайни на Глаурию. Глеи здесь, а Сергея нет.

— Не верю я тебе, — ответил ему кот. — Зачем ты притворялся Сергеем?

— Чтобы заслужить её доверие, — ответил Бартазар Блут.

— Когда она узнает, что ты не Сергей, какое к тебе будет доверие? — спросил Хамми.

— Ты не скажешь, — неуверенно произнёс Бартазар Блут.

— Пока не пройдут роды – не скажу, — сказал Хамми, заканчивая разговор. — Нам пора возвращаться.

Возвращаться, действительно, пришла пора, так как во дворце температура отношений поднялась так высоко, что огонь мог вспыхнуть в любое мгновение.

— Если он вам мешает, я могу его выбросить, — спокойно сказал Анапис, выходя наперёд и отстраняя Элайни от двери. Шерг взглянул на Анаписа жгучим взглядом, и, брызгая слюной, прорычал:

— Я найду дорогу без тебя.

Не закрыв дверь, он двинулся вдоль зала к парадному выходу. Остановившись возле него, он обернулся, и крикнул в сторону Элайни:

— Я ещё вернусь, и это будет наша последняя встреча, — он выскочил на крыльцо и сбежал по ступеням. Сердитый на весь белый свет, Шерг, подозвав змея, взлетел в воздух и направился на северо-восток, домой.

— Надеюсь, — прошептала Элайни, не совсем понимая, откуда Шерг взялся.

— У вас тоже есть личные враги, — ухмыльнулся Анапис. Элайни повернулась к нему и сказала:

— Я к нему врагом не напрашивалась.

Помолчав немного, она повернулась к Анапису и сказала: — А за помощь спасибо.

Хамми и Бартазар Блут появились вместе и сразу почувствовали недоброе. Проверив симпотами Анаписа и Альмавер, они немного успокоились и спросили Элайни:

— Что случилось?

— Серёжа, представляешь, здесь был Шерг, — сказала она Бартазару Блуту, а он посмотрел на реакцию кота относительно того, что его назвали Сергеем. Хамми промолчал и Бартазар Блут сказал Элайни: — Сейчас я его найду, и он больше не будет тебе докучать.

— Не нужно, Серёжа, — остановила его Элайни, — зачем продолжать войну, которая нам без надобности. Кстати, как он сюда попал?

— Я бы тоже хотел знать, — сказал Хамми, — но мы вряд ли получим вразумительный ответ.

— Хватил о грустном, — сказал Бартазар Блут и сунул руку в карман, — я забыл передать тебе один подарок.

С этими словами он вытянул перстень с голубовато-зелёным камнем и протянул его Элайни. Она надела его на палец и залюбовалась.

— Так похоже на то, что я оставила Байли! – воскликнула она, глядя на Бартазара Блута — Как наше, фамильное.

— Амазонит, — сказал Хамми, вскакивая на руки Элайни. – Только в нем родовая сила. Кто подарил? — спросил он у Бартазара Блута.

— Ты его знаешь, — ответил тот, открывая глифому. Хамми взглянул и удивился: — Харом?

— Кто такой Харом? — спросила Элайни, поглаживая рукой с кольцом рыжего Хамми. На его фоне кольцо смотрелось сногсшибательно.

— Тот, который хотел тебя удивить, — сказал Бартазар Блут и добавил: — У меня ещё один подарок.

С этими словами он вытащил из-за пазухи деревянное, расцвеченное радужными цветными линиями мэтлоступэ[17], устройство для полёта, непременный атрибут каждой фреи.

— Моё мэтлоступэ! — радостно воскликнула Элайни. – Где ты его взял?

— Я его подобрал там, где ты приземлилась, — ответил Бартазар Блут, — только не имелось случая, чтобы тебе отдать.

Хамми хмыкнул на руках Элайни, но она радовалась, так как не видела лжи.

Через несколько дней зима повернула всё вспять, и за два дня насыпало столько снега, что ступеньки крыльца скрылись совсем, и прямо от дверей шла гладкая и ровная, искрящаяся под солнцем, снежная поверхность. Как всегда, совсем неожиданно, у Элайни начались схватки и Алида, вместе с Альмавер, с которой она успела сдружиться, принялись хлопотать вокруг неё, гоняя Бартазара Блута за чем ни попадя.

Анапис, как человек бывалый и знающий, находился в ближнем круге советчиков, а Хамми, роясь в головах окружающих, слизывал советы и глубокомысленно выдавал их за свои, чем вносил в данное мероприятие нужную всем суматоху и поднимал значимость каждого участника.

В конце концов, Алида выставила кота из числа помощников, убрав его из комнаты, что не мешало ему через стенку делать Элайни требуемую анестезию. Элайни, чувствуя его помощь и хитрость, вместо того, чтобы тужиться, смеялась, чем вводила Алиду, принявшую не одни роды, в ступор. «Первый раз вижу такую глупую роженицу», — буркнула она себе под нос, принимая на руки кричащую девочку.

— Мне, — потребовала Элайни, прижимая к себе крохотный комочек. Все сгрудились возле койки, а Хамми, проскользнув сквозь стену, устроился на Элайни и принялся вылизывать малышку.

— Нет, что это такое? — возмутилась Алида, и подняла Хамми за шкирку.

— Маргина, — перебила её возмущение Элайни.

— Что? — не поняла Алида и, обернувшись к Элайни, отпустила кота, а тот завис в воздухе, сообразив, что оттуда виднее.

— Мою дочь звать Маргина, — счастливо улыбнувшись всем, сказала Элайни.

— Ты хочешь назвать её, как маму? — спросила Альмавер.

— Тебя смущает имя? — усмехнувшись, поддёрнул Анапис.

— Нет, — покраснела Альмавер и сказала Элайни: — Поздравляю.

— Спасибо, — сказала Элайни, прикладывая девочку к груди. Флорелла, слушая на улице под окном, от избытка чувств пускала слезинки на грудь Бартика, которые, замерзая, сверкали на солнце, как ордена.

А в столице королевства маргов произошёл большой переполох. Барриэт, вздумавшая рожать в тот же день, совсем не ожидала такого события, а её окружение оказалось совершенно безграмотным в данном вопросе. Поэтому, когда у неё начались схватки, обезумевший Варевот, в других делах существо вразумительное, был повергнут в шок и, единственно, что он сделал обдуманно, нагнал пойманных женщин, полагая, что они знают о таких делах больше, чем он.

Кузнец Баруля, отец Барриэт, провёл селекцию и оставил возле дочери троих знающих, остальных выгнал, чтобы не вносили в дело суету, которая не закончилась, а приобрела признаки управляемой. Варевот и кузнец оставались на побегушках, исполняя мелкие прихоти повитух, так неожиданно ставших самыми важными особами королевства.