Очень плохая няня - Анна Солейн

— Чего? — растерялась Джоанна.

— Того, что ты не можешь остаться. — Лорд Эмбер приложил руку к груди.

Несколько секунд Джоанна молчала, а потом промокнула глаза носовым платком, который элегантно вытащила из рукава.

— Ты меня совсем не слушаешь. А у меня сердце! Доктор Фройд, видите! Видите, о чем я говорила! У нас нет никакого душевного тепла в отношениях!

Доктор Фройд, сверлящий Масика взглядом и прижимающий саквояж к груди, как щит, осоловело кивнул.

Я вздохнула и с надеждой покосилась на собственную матушку — но та едва ли заметила крокодила. Ее горящий взгляд был прикован к доктору Фройду.

— Мам, ты не боишься? — с надеждой спросила я.

— Кого? Ах, этого… Славный какой. Как зовут?

Я вздохнула еще раз. Что ж. Очень жаль. Не зря все-таки они с Мисси так легко нашли общий язык.

— Пойдем. Пойдем, мы тут будем мешать. Попьем чаю на кухне.

— Но… — заозиралась матушка.

В ее планы покидать доктора Фройда явно не входило.

— Не так быстро, мисс Фицрой, — раздался прохладный голос лорда Эмбера.

Святые бисквиты!

— Но дети…

— Справятся сами. А вы — присоединитесь к нам за обедом. И миссис Фицрой, разумеется, если ей будет угодно.

— Но лорд Эмбер…

— Вы так любезны! — радостно воскликнула матушка, входя в столовую.

Взгляд Джоанны был непередаваем. Ради этого, пожалуй, стоило потерпеть обед.

«Но это же прислуга», — различила я шипение Джоанны, а вот ответа лорда Эмбера, резкого и быстрого, не расслышала.

В такой обстановке и проходил обед. Пожалуй, не Масик был ответственным за большую часть напряжения, висящего над столом.

Не замечал ничего, кажется, только доктор Фройд, который за обе щеки уплетал фирменное рагу Стьюарда и вообще не обращал внимания на происходящее — разве что в самом начале уселся в самом дальнем конце стола, подальше от Масика.

Лорд Эмбер даже начал поглядывать на доктора Фройда с симпатией. Он, я заметила, вообще любил молчаливых гостей.

— Говорят, разбойников, которые напали на дом Уимбли, до сих пор не поймали, — заметила матушка, разрезая надвое кусок мяса.

Джоанна выразительно поморщилась.

Еще бы. В Чистых Прудах обсуждать такие вещи считалось хорошим тоном, а в столице, сидя за столом, говорить следовало только на нейтральные темы — я узнала об этом от Стьюарда.

Моя матушка, вероятно, когда-то тоже чувствовала себя среди столичного общества как рыба в воде, но сейчас, скорее всего, забыла обо всех правилах, за время жизни в Чистых Прудах.

— Напали? — заинтересованно спросил лорд Эмбер.

Он явно бросил моей матушке спасательный круг, и я вдруг ощутила острый укол благодарности.

Лорд Эмбер бросил на меня короткий взгляд, и я отвернулась, чувствуя, как горят щеки.

— Да, а вы не знали? — удивилась матушка.

Разумеется, откуда бы ему. Лорд Эмбер игнорировал Чистые Пруды и все происходящее в городе просто мастерски, как настоящий столичный аристократ, который просто слишком хорош для этого места.

— Напали и украли все ценности, миссис Уимбли так испугалась, бедняжка. А у мистера Уимбли разыгралась подагра.

— Вот как, — нахмурился лорд Эмбер так, как будто ему в самом деле было не все равно.

— Уже не первый раз в Чистых Прудах нападают на дома, — заметила матушка. — Опасные места.

Она произнесла это многозначительно, что можно было истолковать как «позаботьтесь о моей дочери, раз уж вы собираетесь на ней жениться».

Жаль, что лорд Эмбер не собирался. Вернее, собирался, но… Все сложно!

— Это неподходящая тема для разговора за обедом, не так ли, доктор Фройд? — прервала Джоанна.

— Что? — оторвался тот от жаркого.

Выглядел он как человек, который понятия не имел, о чем шла речь пару минут назад. Симпатии во взгляде лорда Эмбера прибавилось.

— Всего лишь хочу вернуться к тому, что стоит обсуждать столом. И где дети? — оглянулась Джоанна. — Они разве не должны были спуститься к обеду?

Я замерла. Если лорд Эмбер сейчас прикажет привести их… то я уж точно не буду этого делать! Здесь чужак — доктор Фройд, — который их пугает, и Джоанна, к которой дети относятся настороженно.

«Она мне не нравится!» — упрямо говорила Мисси, и Лиам молчаливо соглашался.

Кто вообще придумал, что дети в таких мелочах должны делать то, чего им не хочется?

Конечно же, существовали правила приличия, этикет и социальные рамки, но… дети пока были слишком малы и недавно потеряли родителей. Мисси только-только начала спать без кошмаров, а Лиам — перестал прятаться от всех подряд.

У них еще будет время освоить все те игры, в которые играют взрослые.

А пока… Я была уверена, что детям стоит побыть пока детьми, особенно Лиаму. Да и Мисси еще малышка, хотя и вела себя часто взросло не по годам. Возможно, я ошибалась. Возможно, подходила ко всему слишком попустительски.

Лорд Эмбер знал, на что шел, и видел, кого нанимал. Так что — сам виноват!

Мог бы выписать из столицы кого-то получше.

Я приготовилась услышать очередное «Мисс Фицрой!», но вместо этого неожиданно прозвучало:

— Нет. Они поедят, когда захотят, — отрезал лорд Эмбер, и я перевела дух.

Джоанна поджала губы.

— А тебе не кажется, что дети слишком распоясались? Их нужно держать в узде! Я много раз говорила, что их воспитанием…

— Виктория отлично справляется с их воспитанием. Впрочем, как и со всем остальным, — неожиданно сказал лорд Эмбер. — Доктор Фройд, расскажите нам о том, над чем вы сейчас работаете?

Доктор Фройд, который явно не ожидал того, что к нему обратятся, как раз сунул в рот большой кусок мяса и сейчас затравленно оглядывался по сторонам.

— Я вавоваю… вавоваю… — Ему пришлось сделать паузу, чтобы прожевать и сглотнуть.

Мы все заинтересованно наблюдали за процессом, особенно — прожорливый Масик, который явно чувствовал в докторе Фройде родственную душу.

— Я работаю над исследованием того, как детство влияет на всю дальнейшую жизнь, — наконец выдавил доктор Фройд. Когда он говорил быстро, то в его речи явно чувствовался акцент, он слишком грубо произносил слова. — Особенное внимание я уделяю отношениям матерей с детьми.

— Это так… благородно, доктор Фройд! И как умно! — восхищенно проговорила матушка. — Большинство мужчин считает, что дело матери маленькое, родить и выкормить. Мы как будто сосуды для вынашивания детей — и ничего больше.

— И они