Девушки судьбы и ярости - Наташа Нган

– Итак у нас осталось всего два птицедемона, – подытожил Кетаи. – А через несколько дней предстоит самая тяжёлая битва в нашей жизни, и поддержка птицедемонов была неотъемлемой частью наших планов. Теперь у птицедемонов есть бесценная информация о наших планах – и веская причина передать её нашим врагам.

Он говорил с едва сдерживаемой яростью.

– Может быть... – начала Нитта. – Может быть, Меррин и девушка-ястреб смогут найти их и убедить вернуться.

Но в её голосе не слышалось уверенности, и никто не ответил.

Все прекрасно понимали: леди Дуня и лоялисты Белого Крыла не вернутся. Им бы повезло, если они не отправились прямиком в Сокрытый Дворец со стратегией Ханно на предстоящую осаду.

– Возвращайся в Зал Орхидей, – бросил отец Майне, уже шагая прочь. – Позволь шаманам закончить с исцелением. Мы выступаем завтра же. Постарайся больше ничего не испортить до тех пор.

– Как ты смеешь так с ней разговаривать? – зарычала Лова. – Майна отдала тебе свою жизнь, пожертвовала всем, что было для неё важно, и вот как ты с ней обращаешься?

– Майна понимает свой долг, – не дрогнула Кетаи.

Долг.

Сиа, Ханно – она унаследовала обязанности обоих кланов, и впервые в своей жизни Майна по-настоящему устыдилась этого. Оба клана теперь запятнаны кровью и смертью.

Пока Лова продолжала оскорблять Кетаи, а тот продолжал игнорировать её, что-то пролетело мимо лица Майны – лист бумаги. Она уже собиралась поднять его, как упал ещё один.

Через несколько мгновений всё небо было заполнено ими: разноцветные листы малинового, чёрного и золотого цветов падали с высоты, где летело три птицедемона, по ходу разбрасывая брошюры.

Раздались крики. Ближайшие солдаты вскочили на ноги. Меррин подпрыгнул в воздух и устремился в сторону демонов так быстро, что превратился в серо-белое пятно. Поднялись крики, когда жители побежали в поисках убежища, а скорбящие семьи разбегались с площади.

Кетаи схватил листовку из воздуха и пробежал по ней мрачным взглядом.

– Без паники! – крикнул он. – Это просто очередная пропаганда двора. Это не удар с воздуха!

Майна, которая тоже подняла одну из листовок, подумала, что отец сильно ошибается, потому что написанное по бумаге, которую она держала дрожащей рукой, точно походило на удар с воздуха.

Даже больше – на удар ножом в сердце.

Её колени задрожали, но она не упала. Словно из-под воды она услышала, как отец выкрикивает приказы и заверения. Она услышала вздох Нитты, когда девушка-леопард, наконец, тоже подняла одну листовку. Она почувствовала движение поблизости, затем руку на своём плече.

– Милая, – начала Лова...

Этого было достаточно, чтобы Майна взорвалась.

Магия вырвалась из неё таким страшным взрывом, что Лову сбило с ног. Нитта низко пригнулась к шее Панды. Даже голос Кетаи оборвался, когда на него обрушился ледяной порыв ветра.

Он закружился, мантия развевалась в яростном порыве силы Майны. Стоявшие поблизости люди из Касты Бумаги и демоны разинули рты в благоговейном страхе. Падающие листовки закружились вокруг неё, окутывая её красным и золотым.

– Майна! – взревел её отец. – Держи себя в руках, ради богов!

– Именно этим, – сказала Майна, её голос в трансе Сиа разносился эхом, – я и занималась всё это время. И я больше не могу.

Каждый дюйм её тела находился в агонии – дикая, животная боль грозила разорвать её на части. Но её магия не дрогнула. Она ревела, заряженная каждым ударом её сердца, вспышками красного, чёрного и золотого, пока листовки двора продолжали сыпаться дождём.

С тех пор как Майна потеряла Леи, она гадала, когда увидит её в следующий раз – не во сне, а по-настоящему. Она представляла себе миллион сценариев, но только не этот.

Только не это.

Лицо Леи смотрело на неё с каждой листовки. Художник идеально изобразил плавный изгиб её бровей, тонкие губы, мягкий изгиб щёк и подбородка. И всё же лучше всего были нарисованы её глаза.

Золотистые. Яркие. Дерзкие. Жгучие.

Художник также довольно хорошо воссоздал внешность короля. Его лицо маячило за спиной Леи, арктический взгляд пронзал Майну до глубины души.

Лова снова приблизилась к ней, на этот раз осторожнее.

– Я вообще сомневаюсь, чтобы это было правдой, – сказала она. – Король пытается сломить тебя и всех нас. Двору известно, что после этого некоторые из Касты Бумаги встанут на его сторону. Они в отчаянии, они будут пробовать что угодно...

Майна вскочила Еве на спину и натянула поводья – та заржала и взбрыкнула.

– Я не могу так рисковать, – сказала она. – Я устала ждать. Леи там во дворце терпит бог знает что – а теперь это. Я больше не оставлю её. Я нужна ей.

Отец преградил ей путь.

– Это ничего не изменит! – прорычал он. – Мы атакуем Сокрытый Дворец меньше чем через неделю. Нельзя позволять мешать нашей цели. Надо сосредоточиться на том, что является самым важным!

– Спасибо, отец, – Майна невесело улыбнулась ему. – Ты совершенно прав. Я рада, что у меня есть твоё благословение.

– Я говорю о войне, – процедил Кетаи сквозь стиснутые зубы.

– А я говорю о спасении девушки, которую люблю.

Это вырвалось прежде, чем она осознала, что говорит.

Несмотря ни на что, Майна по-прежнему чувствовала детский укол страха при своём признании. Возможно, отец что-то подозревал... но всё же. Её слова были подтверждением, которое уже не вернуть.

Странное выражение промелькнуло на лице Кетаи. За яростью и негодованием скрывалось что-то ещё, тёмное и возбуждённое, почти голодное.

Потом это исчезло.

– Я тоже потерял тех, кого любил, дочь моя, – сказал он уже мягче. – Мне жаль, что я не распознал истинную природу ваших отношений, и мне жаль того, что происходит с Леи. Но идти во дворец сейчас бесполезно. Возможно, свадьба уже состоялась.

Сердце Майны билось так сильно, что она удивилась, как оно не пробивало ей грудь.

– Если бы ты отпустил меня раньше, – кипела она, – у меня был бы шанс. Я могла бы спасти её.

– У тебя долг перед нами, – Кетаи вздёрнул подбородок. – Если ты о нём забудешь, будут последствия.

– Из-за нашего расставания с ней бывали случаи и похуже.

И, пнув Еву в зад, Майна помчалась.

Её отец отшатнулся в сторону. Он что-то крикнул ей вслед, но его голос утонул, когда копыта Евы застучали по усыпанной пеплом лужайке, а