Судьба в наследство. 1. Письмо, с которого все началось - Елена Александровна Ковалевская

Столь очевидное заявление Боклерк комментировать не стал.

В дверь кабинета заглянул послушник Марк. Лицо его было белее мела, а посиневшие губы дрожали.

- Т-т-там... Т-т-там... - судорожно силился произнести он.

- Ну что там? - недовольно рявкнул епископ.

Но мальчик не отвечал, он округлившимися глазами уставился на распростертое на полу тело, вокруг которого копошились пара братьев и секретарь с окровавленным ножом в руках. Следом за парнишкой в дверях показался еще один брат-сопровождающий.

- Ваше преосвященство, - начал он спокойным и деловым тоном. - На кухне старшего брата Эжена и его прислужника зарезали. Лично осматривать будете?

- Боклерк?

- Буду, ваше преосвященство, - кивнул тот, вставая с колен и отряхивая сутану, оказавшуюся разрезанной в паре мест нападавшим. - Может хоть что-то разъяснится.

- Пошли, - Констанс отошел от окна и направился к двери. - Этого, если уже закончили, унесите куда-нибудь, и избавьтесь от тела по-тихому, чтобы никто не знал. А после, прикажите навести порядок. И смотрите, чтобы за эти стены ни одного слова не просочилось!

Секретарь вышел из кабинета первым, сдвинув с дороги так и не пришедшего в себя Марка, за ним епископ, отвесивший мальчику подзатыльник.

- Живо к себе! И чтобы до завтрашнего утра не появлялся! - послушник словно бы очнулся, оторвав взгляд от трупа, судорожно сглотнул и дернул что есть силы по коридору к узкой лесенке, которая вела на третий этаж, где ему выделили маленькую каморку.

Возглавляемые братом они спустились на первый этаж, прошли по неширокому коридору и попали в жаркую кухню. Противоположную от двери стену почти полностью занимал очаг, на огне которого уже обуглилась тушка небольшого поросенка, отчего по кухне плыл, перебивая все остальные, запах сгоревшего мяса. На большом столе, стоящем поперек помещения, лежал молоденький парнишка лет пятнадцати с неестественно вывернутой головой. На лавке стоявшей перед столом ничком лежало второе тело - брат Эжен. Из-под него натекла большая кровяная лужа. Брат-сопровождающий, нимало не смутившись, прошел до очага, снял вместе с вертелом сгоревшего поросенка и отставил его в сторону. Боклерк, стараясь не испачкать обувь, вошел следом. Епископ застыл на пороге, брезгливо прикрывая нос вышитым платком. Секретарь подозвал брата-сопровождающего, и они вдвоем перевернули тело Эжена. Вся ряса и скапулир были пропитаны кровью. Боклерк осторожно, стараясь не замараться, оттянул ткань и обнажил неширокую рану слева у основания шеи, ставшую причиной почти мгновенной смерти.

- Удар профессиональный, - заметил он, обращаясь к епископу, и продолжил осмотр. - Бил через одежды, так чтобы не обрызгало, мальчику же попросту, как куренку, свернул шею. Однако во всем случившемся я не вижу хорошо подготовленного покушения, - сделал он вывод из всего увиденного. - Похоже, кто-то в сильной спешке отправил к вам наемника, не знакомого с внутренними порядками ордена. Наверное тот, кто подослал убийцу, очень торопился или хотел все решить наскоком.

Находясь на службе у епископа, Боклерк выучился распознавать множество ядов и симптомы отравления ими, разбираться в манерах и методах работы наемных убийц, усвоил несколько способов и приемов защиты от них. Обучился многим вещам, о которых большинство церковников, следующих заповедям Господа, и не слыхивало.

- Упокой, Господи, душу раба твоего... - выдохнул Констанс, осеняя себя знамением, и распорядился. - Окажите брату Эжену и его помощнику полагающиеся почести. Боклерк, проследишь. При похоронах посторонним сообщите, что умерли они от естественных причин, да простит меня Господь за эту ложь! Не нужно, чтобы об этом все языком трепали.

С этими словами он развернулся и ушел к себе.

- Ишь, стервец, орудовал мастерски! - замелит брат-сопровождающий, как только епископ скрылся. - Кровищи словно на бойне натекло! А на самом убивце, поди, не пятнышка?

- Не пятнышка! - подтвердил секретарь, оттирая испачканные пальцы о кухонное полотенце.

- Ну, надо ж!

- Вот что Тиас, - обратился Боклерк к брату-сопровождающему. - Ты же в своей тройке за ведущего?

- Ну!

- Сейчас ваша очередь дежурить? - тот опять кивнул. - Тогда поднимай остальных, пусть прочешут все помещения сверху донизу, мало ли что. Необходимо усилить охрану апартаментов нашей епархии, но так чтобы другие не пронюхали. Старшим назначаю тебя, если кто-то будет роптать, направляй ко мне, я лично поговорю с недовольными! Предупреди всех боевых братьев, прислужников и помощников, нечего им прохлаждаться! Переводи на осадное положение, за пределы помещений ходить только по двое, всем вооружиться, но скрытно. Когда приславший убийцу поймет, что затея с отравлением провалилась, то следом могут попытаться убрать его преосвященство при помощи чего-нибудь колюще-режущего. Так, что еще... - секретарь невольно копировал манеру речи и интонации епископа. - Завтра его преосвященство должен будет сразу после заутреней быть в Паласте, сопровождающими будете по шесть братьев разом! Не приведи Господь, что случится с епископом, сам знаешь, где всем скопом оказаться можем! - он указал пальцем вниз, намекая на подвалы Ответственных.

Глава 8.

Оранжереи в Sanctus Urbs давно славились своим разнообразием сортов растущих в них растений и деревьев. К папскому столу круглый год подавались то северная лесная ягода, то прихотливая южная алыча или персики, заботливо взращенные трудолюбивыми монахами. А залы и комнаты в зависимости от сезона украшались ароматными нарциссами, разноцветными нежными ирисами, капризными розами или пламенеющими георгинами.

Утро еще разгоралось розовой ленточкой на востоке, когда его преосвященство епископ Констанс прибыл на назначенную встречу. Он явился, предприняв всевозможные меры предосторожности: с усиленной охраной, одев под сутану свой хоубергеон. Брат Боклерк сопровождавший епископа снарядился не худшим образом, захватив с собой спрятанный в одежде длинный боевой нож.

В оранжерее, что предпочла для укромной беседы ее благочестие Саския, выращивали гладиолусы, и куда ни кинь взгляд, повсюду пестрели длинные колосья цветов, к этому времени в природе уже отцветших, и с тщательной искусностью задержанных в росте здесь, в саду Его Святейшества. Ее благочестие пришла на встречу как всегда облаченная в черное с ног до головы. Монотонность ее одеяний нарушал лишь небольшой серебряный крест на длинной цепочке увитый терниями и розами - символами трудностей и радостей духовной жизни. Саския была женщиной невысокого роста, слегка сутулящейся, с цепким взглядом агатовых глаз. Как большинство халистиек в молодости она блистала красотой, но