Замуж до утра - Теона Рэй

но как?! Я отчетливо помню, как сознание меня покинуло, а потом были лишь темнота и холод, холод и темнота. Я долгое время, наверное, даже целые десятилетия бродила во мраке. И не было ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Мне некуда было идти, никто за мной не пришел. Я делала сто шагов в одну сторону, две сотни в другую. Передвигалась медленно и долго… Годы. Неужели и впрямь прошли годы?!

– Милая, – Ванесса позвала меня, и я вновь посмотрела на подругу. Она улыбнулась радостно, с надеждой. – Дорогая, ты меня слышишь?

Я попробовала кивнуть, раз не могла говорить, но и этого сделать не удалось – в шею будто вставили кол. Дважды моргнула – пусть это будет ответом.

– Слышит, – выдохнула Ванесса, счастливо взглянув на Ригана. – Риган, она слышит! Аманда, только не волнуйся. Паралич пройдет, это временно. Небольшой побочный эффект от операции. Твое тело привыкает к новому сердцу, но это не продлится долго. Ты наверняка хочешь есть и пить, хотя я поила тебя необходимыми отварами, пока ты спала. Хочешь в уборную?

Я прислушалась к ощущениям. Вообще-то, нет, не хотела. Даже странно, все мое тело будто было искусственным, не только сердце.

Впрочем, ничего удивительного – во мне мало живого осталось.

В ответ Ванессе я закатила глаза. Она поняла, что это значит “нет”.

– Вот и отлично. Я думаю, еще один или два часа понадобится, прежде чем ты начнешь чувствовать тело. Голосовые связки заработают… минут через тридцать.

– Ванесса, – оборвал ее Риган, – ты уверена во всем, что говоришь?

– Более чем, дорогой мой. Более чем. Давай-ка, расскажи Аманде все, что произошло за те семь недель, что она была без сознания…

Я вытаращила глаза. Не годы – всего семь недель! Но даже семь недель – огромный срок! Как там папа? Паркер? А Ханна? Последней я отчаянно желала смерти, и пусть меня за это покарает Бог. Плевать.

– Может, не стоит? – с подозрением спросил Риган вскинув брови.

– Чем больше эмоций ты сумеешь вызвать в своей невесте, тем быстрее она придет в себя. Не стой истуканом, давай! Я приготовлю… Да что-нибудь. Суп, например.

Ванесса ушла раскапывать нечто, похожее на плиту, в куче своего ценного хлама. Риган осторожно вытащил мои руки из металлических креплений, потом ноги. Положил ладонь мне на грудь.

– Хорошая она у нас, правда? – с улыбкой спросил он, прижимая мои пальцы в своим губам. – Если бы не Ванесса… Так, она сказала, что ты должна всё узнать. У меня много новостей, но только хорошие. Будешь слушать?

Мысленно я улыбнулась и дважды моргнула: “Да!”

– Когда ты… Когда я нашел тебя бездыханную, то Ванесса тут же пригнала кеб, и мы увезли тебя сюда, в мастерскую. Ванесса провела операцию, и почти сразу у тебя появился пульс. Мертв… Прости за это страшное слово, – мертвой ты была всего часа четыре, пока шла операция. Потом я вернулся в квартиру. Джина накормила меня, я поговорил с Ханной. Твой отец и мой друг спали безмятежным сном. Черного мага и его слуг больше нет… Аманда, любовь моя, своим поступком ты спасла десятки людей, но разбила мое сердце.

Я вновь закатила глаза. Риган рассмеялся и еще раз поцеловал мои пальцы.

– Я надеюсь, кусок железа в твоей груди будет любить меня так же, как ты любила меня раньше. А теперь о том, что произошло: твой отец получил от меня чек, который я обещал тебе. Да, я не должен был этого делать, но решил, что ты простишь меня. Сейчас у Ландорфа все хорошо, и он с нетерпением ждет твоего выздоровления. Паркер и остальные охотники восстанавливают архив в офисе Корпорации. Черные слуги натворили дел… Впрочем, неважно. Ханна мертва. Нет, я не притронулся к ней и пальцем, Паркер все сделал сам. Жалею ли я ее? Безусловно. Но у нас не было другого выхода. Я жду, моя милая, когда смогу познакомить тебя со своей семьей. Я попросил прощения у матери и отца, рассказал о нас. Когда тебе станет лучше, мы все встретимся: ты, Ландорф, я и моя семья. И, Ванесса, конечно же.

Я нахмурилась. Снова мысленно. Мышцы лица все еще не слушались.

Риган, кажется, заметил изменения в моем взгляде и поспешил успокоить:

– Ванессу больше не преследуют охотники. Я, к счастью, сумел заслужить некоторое уважение в Корпорации, и мне позволили поручиться за Ванессу. А мы с нашей дорогой подругой договорились, что как только она начнет сходить с ума и строить планы по захвату мира, я тут же лишу ее головы.

– Эй! – со смехом воскликнула Ванесса. – Мы договорились, что ты меня застрелишь! Так будет гуманнее, тебе не кажется?

Риган усмехнулся, покачав головой.

– Мы со всем справились, моя любовь, – шепнул он мне. – Но если бы не твой такой глупый, но отважный поступок, нам пришлось бы несладко.

Глупый поступок, определенно. Я понимала это. Но очень рада, что меня вернули к жизни. Ведь по ту сторону мира живых нет ничего. Нужно рассказать об этом Джине, она будет рада узнать подробности загробного мира.

Тело я начала чувствовать, как Ванесса и обещала, через пару часов. Риган помог мне встать с кушетки, и я сделала несколько шагов по мастерской. Даже сама поела, хотя ложку держала с трудом – рука тряслась как у пропойцы.

Еще день понадобился на то, чтобы привыкнуть к новым ощущениям в груди.

Неделя – чтобы тело слушалось меня полностью.

И только спустя полторы недели я смогла выйти на улицу без поддержки.

Я вышла из дома одна. Нашла неподалеку скамейку и долго сидела там, в укрытии меж двух деревьев.

Риган и Ванесса дали мне время насладиться зимой. Грязь и серость скрылась под толстым слоем снега, а морозный колючий воздух сверкал тысячами крошечных льдинок. Я откинулась на спинку скамейки и подставила лицо ледяному ветерку.

Я не жива по-настоящему. Но я чувствую. Это ли не счастье?

Послышались голоса Ванессы и Ригана. Они переговаривались негромко и неторопливо шагали в мою сторону. Я смотрела на них с улыбкой – два любимых мной человека теперь в безопасности. Наверное, моя жертва стоила того.

– Кеб стоит за углом, – сказал Риган, протягивая мне локоть. – Нас ждут на обед к двум часам, и до двух осталось… минуты три.

– Папа будет недоволен опозданием, – скривилась я.

– И моя мама. Она не любила, насколько я помню, когда обед остывает в ожидании гостей.

Мой старый дом, заснеженный и хмурый, встретил нас тишиной. Во дворе ни души, только