Огонь в его ярости - Руби Диксон

по щеке, легонько, чтобы не потревожить ее сон. Я преисполнен такого удивления и радости при виде моей прекрасной пары. Подумать только, мне пришлось прийти в этот адский мир, чтобы найти ее.

Это того стоит. Это стоит многих лет безумия, осколков моего расколотого разума. Это стоит даже моего прошлого салорианского генерала, хотя я ненавидел каждое мгновение тех лет.

Эми — это мое будущее, как она сама сказала. Мне нужно сосредоточиться на ней, а не на салорианцах.

Но… Я ничего не могу с собой поделать. Пока Эми спит, мои мысли возвращаются к этим жестоким, капризным повелителям. От одной мысли о них у меня внутри все переворачивается.

Я ненавижу то, что они здесь. Я ненавижу то, что даже этот мир не застрахован от их зла. Я ненавижу мысль о том, что Эми может когда-нибудь встретить кого-нибудь из них. Я ненавижу беспокойство о том, что моя ментальная связь с ними восстановится в одно мгновение, несмотря на то, что она была разорвана, и что если это произойдет, она увидит меня таким, каким я был в худшие времена. Она не увидит своего Раста, просто безжалостного убийцу, не имеющего контроля над собственной душой.

Если один салорианец находится здесь, в этом мире, то будут и другие. Независимо от того, сколько порабощенных драконов они посылали в бой за них, некоторые летели с нами, на наших спинах, чтобы они могли командовать на поле боя. Если нас забрали с поля боя — а это вполне объяснимо, учитывая, что мы прибыли в этот мир в боевой форме, — то салорианцев будет больше, чем один.

Их нужно уничтожить. Мысль о том, что кто-то из них встретит мою милую Эми и заберет ее разум, заставляет огонь в моем сознании разгораться. Мои мысли наполняются беспомощной яростью. Я не могу сидеть и вести себя так, как будто их присутствие не гложет меня изнутри. Я не могу притворяться, что мое прошлое не оставило на мне шрамов.

Но Эми не просила меня притворяться, что прошлого не существует. Она тоже признает свое собственное прошлое и хочет извлечь из него уроки. Я думаю, мне нужно больше походить на нее. Мне нужно сосредоточиться на повседневных радостях. Теперь, когда она здесь, можно найти так много удовольствий. Не нужно беспокоиться о салорианцах. Здесь не должно быть страха.

В нашей жизни не обязательно должно быть зло. Я не обязан быть той озлобленной, бездушной оболочкой, какой был когда-то. Генерал, который не контролировал свои мысли, чьи когти были в полном распоряжении любого мерзкого повелителя.

Это больше не тот, кто я есть. Я повторяю себе это неоднократно, пока мне не начинает казаться, что это может быть правдой.

Эми что-то вздыхает во сне. Это звучит как мое имя, и мой член шевелится в ответ. Я думаю, видеть ее удовольствие никогда не надоест. Даже сейчас я жажду этого. Я осторожно опускаюсь на кровать, чтобы не разбудить ее, а затем осторожно переворачиваю ее на спину. Прежде чем она успевает проснуться, я прижимаюсь ртом к ее влагалищу, снова облизывая и пробуя ее на вкус.

В конце концов, она сказала, что я всегда могу разбудить ее вот так. Я намерен делать это на регулярной основе.

Если Эми будет у меня на языке и в моих чувствах, возможно, прошлое останется там, где оно есть, и не будет преследовать мое будущее. Мне бы этого очень хотелось. А пока я погружаюсь в реакцию Эми и наслаждаюсь тихим стоном, который она издает, даже когда снова запускает пальцы в мои волосы.

* * *

На следующий день нам легче быть вместе. Странное напряжение между нами исчезло, и я понимаю, что слишком сильно погрузился в свои собственные мысли, чтобы осознать, что моя Эми беспокоилась, что я не нахожу ее привлекательной. Я улавливаю это в ее сознании, хотя она и пытается это скрыть. Она чувствует себя глупо, думая так, и среди ее мысленного румянца я улавливаю еще больше нитей удовольствия и то, как сильно ей нравится мой язык.

Ах, этого достаточно, чтобы заставить мужчину затащить свою пару обратно в постель и снова показать ей, как сильно он заботится о ней. Я лижу ее до тех пор, пока ее возбуждение не покрывает мой язык, и она не вздрагивает от разрядки, и я продолжаю лизать ее, пока не вытекает все до последней капли, и она издает тихие мяукающие звуки протеста, ее бедра колышутся напротив моего лица.

«Это было прекрасное блюдо, — поддразниваю я ее, покусывая внутреннюю сторону бедра, просто чтобы посмотреть, как она дрожит в ответ. — Я буду есть это каждое утро, чтобы прервать твой сон».

— О, — выдыхает она, и ее соски напрягаются, как будто сама мысль об этом доставляет ей удовольствие. Мой член ноет от неистовой потребности, но я позволю Эми задавать темп. Когда она скажет мне, что готова снова принять мой член глубоко в свое влагалище, я заявлю на нее права. А до тех пор… это приятный способ сблизиться.

Ошеломленная и пресыщенная, она откидывается на кровать, переводя дыхание. Я продолжаю слегка покусывать ее кожу, очарованный тем, насколько она отзывчива. Думаю, я мог бы заниматься этим весь день. Возможно, я так и сделаю.

Эми вздрагивает и слегка дергает меня за волосы, показывая, что для нее это слишком.

— Должен ли ты… — вздыхает она, выгибаясь, когда я провожу языком по мягкому сгибу ее колена сзади. — Ты собираешься сегодня на охоту? Тебе нужно поесть?

«Возможно, — говорю я ей. Мой желудок не урчит от голода, и я могу целыми днями питаться лишь одним вкусным блюдом. Но мудрый охотник всегда берет добычу, когда у него есть такая возможность, потому что позже ее может не хватить. — Ты хочешь присоединиться ко мне?»

— Присоединиться к тебе? — Она приподнимается на локтях, удивленно глядя на меня. — Я не умею летать.

«Я могу нести тебя в своих когтях. — Я посылаю ей мысленный образ. — Я позабочусь о том, чтобы не испачкать тебя кровью».

Она вздрагивает.

— Я… думаю, я откажусь от этого. Мне все равно нужно остаться здесь и сшить одежду.

«Одежда?»

— Что надеть, — говорит она мне, убирая со лба потные волосы. Ее мысленный образ отвечает на один из возникших у меня вопросов — одежда — это странные шкуры, которые она носит поверх своего тела. Похоже, это из скромности. Я припоминаю, что салорианцы носили то же самое, но