Записки у изголовья. Книга 2 - Тан Ци

рановато. Вот через несколько тысяч лет – в самый раз. Кроме того, когда она была совсем маленькой лисичкой, у которой еще и мех-то был короток, она видела одного только Верховного владыку Дун Хуа. Однажды она услышала, как Чжэ Янь сказал, что владыка, вероятно, предпочитает дев невинных, и с тех пор задалась целью стать настолько невинной, насколько это возможно.

Когда она училась в школе, парочка ее соучеников-безобразников принесла в школу такие же безобразно непристойные книжонки и пригласила ее почитать с ними. Не будь у Дун Хуа таких высоких запросов, она бы согласилась. Но стоило ей подумать о невинной девушке мечты владыки… она забрала книги и, как они были, так все и подарила тете.

Когда отец вынуждал ее выйти замуж за Цан И, она могла бы таки узнать наконец о делах во внутренних покоях. Само собой разумеется, перед свадьбой ее матушка должна была поделиться с ней некоторыми знаниями, но из-за суматохи, которую устроила сопротивляющаяся Фэнцзю, и ее последующего связывания с запихиванием в свадебный паланкин весь Цинцю напоминал бурлящий котел, где все смешалось. Ее матушка, накричавшая на нерадивую дочь и ничего этим не добившаяся, держалась за голову. Очевидно, глядя на нее в те дни, она думала, что проживет на пару лет меньше, если скажет ей хоть слово. Естественно, матушка забыла все ей объяснить.

Когда Фэнцзю отправилась в мир смертных, чтобы отплатить за спасение жизни, император по фамилии Сун и Е Цинти верили, что, даже подержав ее за мизинчик без разрешения, бросят тень на ее честное имя. Естественно, до таких тем они не дошли.

Теперь Фэнцзю с удивлением обнаружила, что в ее-то возрасте уже трижды побывала замужем: за императором Суном, за Е Цинти и теперь вот за владыкой Си Цзэ. Брак с Цан И так и не состоялся; и сейчас, будучи еще вдовой, она была вынуждена выйти замуж за другого.

Конечно, для бессмертной в таком опыте не было ничего странного. Странным было то, что она до сих пор ничего не знала о делах внутренних покоев.

Когда-то она так настойчиво преследовала Дун Хуа и при этом искренне с высоты своего небольшого опыта верила, что ее любовь можно назвать страстной. Но скажите на милость, разве существует такая страсть?

Раньше она об этом не задумывалась, но сегодня, сравнив и вникнув, она пришла к выводу, что среди бессмертных богинь история ее невинной «страстной» любви и брак ее тети в возрасте ста сорока тысяч лет и впрямь были чем-то из ряда вон выходящим. Эдакими диковинками.

Ее тети по материнской линии часто сетовали, что, несмотря на красивую внешность, Фэнцзю не владела решительно никакими навыками обольщения и не разбивала мужские сердца с той же легкостью, что щелкала семечки. Племянница в их глазах была настолько безнадежна, что тетушки вздыхали снова и снова каждый раз, когда видели ее. Сегодня Фэнцзю наконец поняла, что действительно опозорила клан алых лис. В прошлом, когда ее тетушки беспомощно вздыхали, она думала о том, что, если бы ей удалось завоевать лишенного чувств и желаний Дун Хуа, это было бы достижением, о котором не могла мечтать ни одна обольстительница. Она смогла бы восстановить репутацию алых лисиц, и все молодые лисицы в клане приходили бы к ней на поклон. А когда погоня за владыкой не увенчалась успехом, она поняла, что стать лучшей обольстительницей поколения, возможно, не так-то просто. Но тогда Фэнцзю уже к тому и не стремилась, позабыв обо всем.

После стольких раздумий она поняла, что все эти годы вела себя слишком невинно. Когда у нее будет время, стоит сходить на рынок и купить пару сборников весенних дворцов[32]. Вопрос только в том, где именно их продают.

* * *

Хворост потрескивал в горящем пламени. Фэнцзю только что просушила магией несколько вязанок мокрого хвороста снаружи. Половину разожгли, чтобы защититься от холода и отогнать змей, вторую слегка размяли и постелили на землю, накинув сверху пурпурные одежды, что были на ней, устроив таким образом временную постель для Си Цзэ. На миг ей показалось, что это пурпурное одеяние очень похоже на то, что было на Си Цзэ, но она не придала этому особого значения.

Пламя ярко осветило пещеру. Может, над заводью Отраженной луны и правда властвовал хаос, но все же это место можно было назвать благословенным. Холмы вокруг отличались необычайной красотой, и даже пещера, послужившая им временным прибежищем, теперь казалась приятнее, чем на первый взгляд.

Пещера была довольно высока и просторна. По стенам ее ползли лозы глицинии, мерцающие отраженным от костра светом. Рядом с небольшим прудом удивительным образом выросло дерево аньчань, которому наверняка было трудно обзавестись такой пышной кроной в месте, куда не проникали солнечные лучи. В пруду плавало несколько то ли белых, то ли алых восьмилепестковых лотосов. Казалось, что это место создано для медитации и занятий самосовершенствованием.

Владыка Си Цзэ, который лежал на временной подстилке, сооруженной ею, все еще был бледен, но после того, как она перевязала кровоточащую рану, оставленную драконом у него на плече, настроение его заметно улучшилось.

Фэнцзю порадовалась, что драконий рог пробил только плечо. Отсев подальше, она спросила:

– Тебе еще больно? Или теперь я могу с тобой поговорить?

Заметив, что она сидит почти на другом конце пещеры, Си Цзэ нахмурился.

– Можешь. – И добавил: – Но на таком расстоянии тебе, возможно, придется кричать.

Фэнцзю медленно придвинулась на несколько цуней и остановила взгляд на его кровоточащем плече. Вид раны причинял боль и ей. Она спросила:

– Почему ты не уклонился от удара?

Си Цзэ тихо повторил:

– Я тебя не слышу, громче.

Фэнцзю надула щеки и придвинулась еще на несколько цуней, раздраженно заметив:

– Уверена, ты прекрасно расслышал.

Но Си Цзэ продолжал хладнокровно смотреть на нее, всем своим видом показывая, что не заговорит с ней, пока она не сядет рядом. Ей было действительно любопытно, поэтому Фэнцзю подхватила соломенную подстилку, смущенно пододвинулась к нему и спросила вновь:

– Почему ты не уклонился?

Си Цзэ посмотрел на нее.

– Зачем? Я два дня ждал этой возможности. Не подвергая опасности себя, как обречь противника на гибель?

Он произнес эти слова как нечто совершенно очевидное, но у Фэнцзю от его спокойствия дрогнуло сердце. Она разумно возразила:

– Многие выходят на поле боя и побеждают, но не такой ценой, как ты. Ты слишком безрассуден.

И все же в глубине души она знала, что Си Цзэ поступал отнюдь не безрассудно. Он хладнокровно просчитал каждый