Темная сторона. Ученица - Ольга Вадимовна Гусейнова

– Это заметно, да? – расстроилась я.

– Мне – да. Если хочешь скрыть свою привязанность, учись… – он сбился. Улыбнулся. Покачал головой: – А, ладно, это все не про тебя, Ника. Ты слишком открытая и честная. И в этом прелесть. Не хочу я учить тебя, как стать хитрее или вероломней. По мне – оставайся такой. Лучше прикрою, если понадобится.

Я смущенно улыбнулась, обняла напарника и буркнула:

– Ты замечательный, а Анжеика тебя недостойна.

– Не мы приказываем сердцу, на кого обратить внимание, – философски ответил друг. Затем боднул меня лбом в плечо, дождался моего «ой», вскочил и попросил с напускной строгостью: – Пока мы пара, старайся смотреть на меня с восторгом. А то достался тебе весь такой замечательный я, но все внимание другим. Не стыдно?

– Стыдно, – не моргнув глазом, соврала я.

Он хохотнул и начал переодеваться в форму. Я отошла к столу и открыла домашнее задание. До тренировки по расширению магического резерва оставалось не больше часа.

Дальше время пролетело, как один миг. Вторую тренировку парни отменили – спешно мастерили мебель для предстоящего бала. Работы оставалось море, а времени – чуть больше суток. Поговаривали даже о том, что эту ночь придется провести за работой.

Рина, обрадовавшись неожиданной передышке, осталась в нашей комнате дошивать одежду для Оллера. От помощи она снова отказалась, и я, решив не мешать, спустилась во двор – и оказалась во власти ледяных скульптур, овеянных загадкой и магией.

Сама не поняла, как ноги принесли меня к обнимающейся парочке, созданной лерром Лерио. Она и он. И крылья, оберегающие ее от всего мира. Я обошла скульптуру по кругу. Посмотрела на руки ледяной девушки, и в этот момент они вновь шевельнулись, погладив шею мужчины, скрытую под тканью плаща. Несмело приблизившись, я осторожно коснулась крыла. Едва-едва. И – клянусь! – услышала тихое хриплое «Ника-а-а».

Вздрогнув, обернулась, но не увидела рядом ни души.

– Какая-то особая магия? – тихонечко спросила я у ледяного мужчины, лица которого не могла видеть, ведь он смотрел на другую. – Ты называешь имена тех, кто к тебе прикасается?

Ледяной защитник не ответил. Руки ледяной девушки опять пошевелились – она провела пальцами по затылку избранника, и я… разозлилась.

Это было глупо, необъяснимо и по-детски, но я негодовала. Стало невыносимо грустно от осознания, что у лерра Лерио есть пара. Он ведь кумир! На него смотрят с восхищением многие девушки-кадеты, но знают, что этот мужчина не будет им принадлежать. Он сильный, смелый, красивый, идеальный и недосягаемый. Ничей. Я так думала, потому и смирялась с реальностью. А сегодня узнала, что у лерра есть пара. Больше того, он сделал скульптуру, как бы сообщил всем, насколько любит свою единственную. Одним махом развеял наивную смешную мечту.

– Такая сильная любовь, – прошептала я.

Потянулась к крыльям и… отдернула руку. Этот идеальный мужчина с крыльями – чужой. Выходит, восхищаться им даже на расстоянии – плохо. Неправильно. Глупо.

Я резко развернулась и ушла со двора. В холле подошла к ящику, собирающему голоса и, склонившись, сказала в оттопыренное красное ухо:

– Имя: Вероника Эйташ. Голосую за котелок с зельем лерра Даути!

Почти выкрикнула. Вот так. Отомстила. Если бы еще знала, за что. Не понимала, почему вообще мстила тому, кто вряд ли помнит о моем существовании. Какая ерунда. Я сделала глупость, глупую глупость. Ведь, если быть откровенной, пара, сотворенная лерром Лерио, – пронизывающая до мурашек. Сегодня о ней говорили все кадеты. А я поддалась собственной дурацкой злости. Лерио не виноват в том, что любит и любим, в отличие от меня.

Мотнув головой, склонилась над спящим ящиком:

– Я передумала! Поменяй мой голос на лерра Лерио.

– Что? – На меня уставились большие желтые глазищи. Красное ухо слегка развернулось в мою сторону.

– Хочу отдать голос за Грея Лерио и его скульптуру! – громко повторила я. – Она лучше всех.

В этот момент дверь в холл открылась и внутрь стали входить преподаватели. Много. Один за другим. Они о чем-то оживленно беседовали и не обращали на меня и еще нескольких кадетов, никакого внимания. Как вдруг…

– Что?! – возопил ящик дурным голосом. – Обмануть меня решила?! Беспредельщица! Нельзя голосовать дважды. Сначала за Даути, потом за Лерио! Как не стыдно? Нужно выбрать одно имя, правил не знаешь!

Я попятилась. Едва не упала, споткнувшись о ступеньку. Замерла, боясь даже шелохнуться.

– Вероника Эйташ, слышишь меня, обманщица?! – разорялся тем временем проклятый ящик. – Нельзя менять! Прежде чем бурчать мне в ухо одно, а потом другое, нужно было сначала тщательно подумать! А не потом рассказывать мне, что лерр Лерио лучше всех. Теперь уже поздно! Твой голос зачтен в пользу лерра Даути и его зелья. Слышишь?! Меня не обмануть. Не подкупить! И не запутать!

Я слышала не только старый каркающий голос магического ящика, но и звонкую тишину за спиной. Там, где стояла группа преподавателей во главе с ректором. Возможно, среди них и сам Грей Лерио – причина моего вечного позора!

– Лерра Эйташ! – разорялся вредный ящик. – Я повторяю!..

– Слышу! – рявкнула я, чувствуя, как горит от стыда лицо. – Зелье – значит, зелье. Оно тоже прекрасно исполнено.

Последние слова прошептала – голос срывался от стыда.

Ящик дослушал и, наконец, утихомирился. Неторопливо закрылись возмущенные желтые глаза, недовольно свернулось трубочкой красное ухо. Я степенно развернулась и, с трудом сохраняя видимость спокойствия, пошла по лестнице. На седьмой ступеньке услышала довольный голос лерра Дивита:

– Видишь, Грей, как кадетке Эйташ понравились наши скульптуры? С трудом определилась, чья фигура лучше вышла, не зря мы старались.

– Вижу, – хрипловатым голосом ответил мой крылатый кошмар.

Я невольно ускорила шаг. Сбежала. Не выдержала изображать спокойствие. А ночью, пока Рина дошивала Оллеру брюки, я смотрела бесстыдные сны, в которых видела себя на месте ледяной девушки, обнимала крылатого мужчину и никак не могла насмотреться в его черные бездонные глаза. И губы все-таки находили друг друга, рождая страстный поцелуй и томление во всем теле…

День перед балом был суматошным. Суета, спешка, из-за которой забывала что-нибудь важное, приходилось хвататься за одно, другое, третье, возвращаться то к