Отравленный исток - Елена Сергеевна Счастная

— Поздорову, Кирилл Градиславович, — боярышня поклонилась почтительно и нарочито холодно. — Сестра моя глупость удумала. Негоже нам здесь видеться. А ну как кто узнает? Стыда не оберемся оба.

— Она уверяла меня, что ты сама этого хотела. Скажешь, не так, я тотчас же уйду.

Заряна вскинула голову, в глазах её мелькнул испуг, будто он уже и шаг прочь сделал. Она закусила губу и принялась теребить опушку на воротнике кожуха.

— Мало ли, чего я хотела, — повела плечом. — Теперь я зарученная дочь. А с кем ещё, может, не раз доведётся в дороге знаться, обо всех не нагорюешься.

— Так чего же пришла? — Кирилл медленно шагнул к ней, боясь, что вот сейчас она встрепенётся и убежит. Опомнился от первого удивления, а там и сестру отчитает за своеволие.

— Глупая потому что. И слабая, — вздохнула она.

Видно по всему: не хотела Заряна против отцовской воли идти. Таких, как она, девиц, уготованных в жёны правителям, по-другому и не воспитывают. Да ничего поделать теперь с собой не могла. И Кирилл не мог.

Всплеск девичьего смеха заставил их обоих вздрогнуть и посмотреть в ту сторону. Но они снова встретились взглядами, и Заряна отступать не стала, заметив, как близко от неё стоит теперь Кирилл.

— Не буду таить, — улыбнулся он. — К душе ты мне пришлась, как только увидел тебя. Но поперёк брата не встану, коли окажется, что ошиблась Дарина и я тебе не по нраву вовсе.

Боярышня вцепилась пальцами в воротник и голову совсем опустила, а затем вдруг посмотрела на него прямо и смело. Решилась-таки признаться.

— Не ошиблась она. Да что это изменит?

— К отцу твоему поеду, руки твоей просить буду, коль пожелаешь.

Кирилл приблизился ещё, не сводя с неё взгляда, чтобы не упустить и малого знака, что она согласна. Заряна прикрыла рот рукой, словно страшные вещи он ей говорил. Оно и верно, нехорошо так, зарученную девицу пересватывать. Мало какой родитель такое одобрит. Да разве отец не захочет отдать её за того, кто ей по сердцу? А перед Найрадом и извиниться можно, всякое в жизни случается. Найдётся ещё пригожая дочь у какого боярина в огромном княжестве, что рада будет за него выйти не по принуждению, а по собственной воле и любви.

— Не согласится он, — невесело улыбнулась боярышня. — Давний у них с Градиславом Бореичем уговор. Он меня в жены князю будущему Новручанскому прочил — не иначе. Ещё с тех пор, как я понёву не носила.

Кирилл взял её ладонь в свою, Заряна дёрнулась было, но замерла, словно дышать перестала. И не отстранилась, когда он по щеке её пальцами провел, заглядывая в глаза. Касался ли её когда-нибудь мужчина вот так? Да хотя бы на празднике Купальском, когда многие дела творятся, которыми потом только с подругами втихую делиться-краснеть? А сам Найрад хоть раз держал невесту за руку или виделись они впервые на сватовстве, да тем дело и закончилось? Не похоже, чтобы они хорошо были знакомы, раз невеста не успела к нему каким-то теплом проникнуться.

Невыносимо потянуло внутри, до боли. Кирилл склонился и прижался губами к губам Заряны, словно в омут шагнул. Она трепыхнулась, точно птица — испугалась — но в следующий миг подалась к нему. Перехватило дыхание от вспыхнувшего внутри нетерпения — забрать, увезти далеко, не отдавать никому! — но он заставил себя прервать поцелуй и ещё раз спросить:

— Согласишься моей княгиней стать? Одно твоё слово — я всё сделаю. Только дождись, как вернусь.

Заряна посмотрела на него долго, словно хотела запомнить до мелочей, а затем улыбнулась.

— Ты вернись, Кирилл Градиславович. А там решим, как нам быть.

Легонько она сжала его ладонь тонкими пальцами и упорхнула, будто ветром её подхватило. И тут же девицы засобирались в терем, через несколько мгновений их голоса стихли, и сад наполнился тишиной вечернего часа, когда всё замирает перед сном, даже сырой весенний воздух.

Взбудораженный, Кирилл вернулся к себе. Долго он ходил по горнице, размышляя над тем, что собирался натворить. Увести невесту у брата. Пусть дружбы с ним не водил да и за родича не считал никогда, но дело всё равно паршивое, к кому его ни приложи. И ведь только с отцом к миру пришли, а снова повод появится ему лютовать да обвинять Кирилла в безалаберности и сумасбродстве. Чего доброго, вдругорядь прогонит из города, теперь уж до смерти самой. Но то не казалось теперь большой бедой — гораздо страшнее было отказаться от Заряны.

И грядущая необходимость уехать омрачала радость от встречи с ней. А ну как не дождётся? Победит в ней покорность и желание пойти по пути, выбранному родом и семьей. Или Люборовна о встрече прознает, отчитает да настоит на том, чтобы свадьбу скорее сыграли? Уж верно, её слово в этом деле не последнее. Справит отцовский волхв обряд над Заряной и Найрадом, а там против благословения Лады самой уже не попрёшь. Не тать же он какой, чтобы чужих жён воровать. Как бы ни хотелось.

Кирилл еле заставил себя лечь спать, да и то лишь потому, что Лешко в открытую ворчать принялся, мол, княже что-то последнее время отдыхом часто пренебрегает.

И в эту ночь снова одолели его знакомые уже сны, наполненные тяжестью прошлого Корибута. Виделись ему лица погубленных тем людей и пепелища деревень, названий которых никто теперь уже и не вспомнит. Кирилл много раз посыпался, содрогаясь от холодного пота, но дремота втягивала его обратно в мутную топь кошмаров. Пасмурное утро показалось самой большой на свете благодатью. Так и вовсе скоро спать расхочется. С великим рвением, какого сам от себя не ожидал, Кирилл собрался в дорогу. Лешко еле поспевал за его распоряжениями — но хоть хмуриться и ворчать, словно дед, перестал. Гридни тоже, кажется, рады были покинуть княжеский терем, пусть недавно только и ждали отдыха в тепле да под крышей.

Двинулись на юг, туда, где, раскинув в стороны могучие ветви, стоят дубы. Их колдовские рощи особо любимы волхвами, чуют они там большую силу, коли россказням верить. Вот и Ружена одну из них облюбовала, пусть волхвой и не была. А ведьма она или нет, там видно будет.

Ехать до неё недалече, и Кирилл торопился, чтобы скорей вернуться в Новруч и забрать Заряну. В ней он теперь видел гораздо более верное спасение, чем в разговоре с тёткой. Может, та уже давно окончательно выжила из ума…

Проведя в пути