Милый мой бухгалтер (СИ) - Власова Мария Игоревна

В кабинет вошла и почти сразу почувствовала запах алкоголя и перегара. Зоя Павловна оказалась на месте, хотя я думала, что у нее больничный. Когда я вошла, она держала в руках рюмку и с прищуром рассматривала красную жидкость в ней. Я застыла на входе, не зная, как с ней разговаривать после всего произошедшего.

— Вот где ты, — улыбнулась она явно пьяно и помахала мне ручкой. — Садись.

Она указала на стул возле ее стола, на котором были расставлены закуски, вероятно, она уже некоторое время хорошо проводила здесь время. Удивлена, что её до сих пор не уволили: с распитием спиртных напитков на рабочем месте у нас всегда было строго. Оглянулась на камеру, после чего подошла. Не похоже, что она собиралась со мной снова драться, попросту не рискнет это делать.

— Зоя Павловна, давайте нормально поговорим, — решилась я и осторожно присела на стул, что она предложила.

— Ну, давай, Атропа, — согласилась она с кислой улыбкой.

Она наконец-то запомнила моё имя? Сложила руки в замок, отставив рюмку подальше, и посмотрела на меня слегка рассеянно. Отек вокруг глаз прошёл не до конца, возможно поэтому, обычно опрятная женщина впервые появилась без косметики. Даже волосы и те не уложила в прическу, наоборот они выглядели грязными и несколько дней немытыми. Вместо пестрых нарядов — чёрное платье с высоким воротом, при этом немного мятое, что ей было никак не свойственно. Никогда бы не подумала, что она может явиться на работу в таком виде.

— Вам не стоит видеть во мне соперницу, после нового года я увольняюсь, уже написала заявление, и директор его одобрил.

Старалась смотреть ей в глаза, но она словно не понимала меня.

— Знаешь, что я забыла в этом дерьме? — спросила она, откидываясь на спинку стула. — Почему даже не стараюсь работать на этой никудышней работе? — она столкнула со стола какие-то папки, и их содержимое рассыпалось по полу. — Мой отец был крупным чиновником в администрации города, сам мэр часто приезжал к нам в гости. В моей жизни всегда были деньги и реальная власть, такие, о которых наш напыщенный директор даже мечтать не может. Мужики передо мной штабелями укладывались, но я была слишком горда, чтобы хоть с одним из них остаться, — она еле заметно улыбнулась, явно что-то вспоминания о прошлом, и многозначительно замолчала.

— К чему вы ведете? — спросила у нее прямо.

— К тому, что даже если ты захочешь, то всё равно не сможешь здесь остаться. Вся эта фирма — ширма, основанная для отмывания денег, и вся верхушка в лице учредителей и директора об этом знает. Остаться здесь на более долгий срок означает испачкаться. А ты ведь у нас из правильных, не так ли? — она окинула меня снисходительным взглядом. — Не знаю, зачем они прислали этого нового директора, но и его скоро снимут.

— Мне все равно, я ухожу, — повторила холодно, сжав руки в кулаки.

— Правильно делаешь, — она улыбнулась и с тоской посмотрела в сторону. — Я бы тоже ушла, если бы не погрязла в этом дерьме по самую макушку.

По ее мнению, разговор был закончен, раз уж она вновь потянулась к рюмке.

— На счёт заявления в милицию, может, тогда вы его заберете, если мы все выяснили? — предложила ей, желая покончить с этим поскорее.

— Я забрала, — ответила она как-то безразлично.

— Забрали? Потому что полиция показала вам видео? — несколько удивилась, чувствуя, что это, по меньшей мере, подозрительно. Она бы не стала его забирать, не из таких она людей.

— Какое видео? — спросила она рассеянно и затем пробормотала. — Он сказал, вот я и забрала.

— Директор? — уточнила слегка удивленно. Чем он таким пригрозил, что она его послушалась? Или пообещал? Если так, то почему она не радуется, а пьет?

— Нет, он, — она как-то скисла, на ее пустые глаза навернулись слёзы, и она заплакала.

Гадюка заплакала — сенсация века! Я почему-то была уверена, что у нее бывают исключительно крокодильи слёзы. Чуть недоверчиво скривившись, взяла со своего стола пачку салфеток и вручила их ей. Она приняла их и, утерев слезы, взялась за одной рукой шею и задумчиво посмотрела в никуда. Похоже, ей и правда, нужно побыть одной. Поднялась, скинула куртку на стул, и как раз тогда зазвонил телефон.

— Бухгалтерия, — ответила после запинки.

— Директор просит вас к себе, — сообщила секретарша.

— Меня? — скосила взгляд на Зою Павловну, что продолжала плакать. Поистине жалкое зрелище. Только лишний раз подтверждает, что, какими бы мы не хотели казаться снаружи, внутри мы совсем другие.

— Он ждет, — бросила раздраженно секретарша и отключилась.

Ладно, если он хочет меня видеть, тогда придётся идти, я же на работе как ни как. Оглянулась на Зою Павловну, та продолжала рыдать, так что повод уйти из кабинета меня вполне устроил. Поднялась к директору, секретарша уже меня ждала, нацепив вежливую улыбку.

— Быстрее, — подогнала меня она, стоя перед его дверью. Что это с ней? Какая-то она нервная.

Взялась за ручку, оттягивая сам момент своего появления в его кабинете. Секретарша схватила сумочку со стола и, буркнув что-то о кофе, вышла из приемной. Дернула дверь в кабинет, свет был погашен, и в комнате, из-за метели за окном, было сумрачно, но все же можно различить Юрия Васильевича, сидящего за столом.

— Андропова, ты пришла, — констатировал он и махнул рукой, чтобы я подошла.

Идея мне не понравилась, но я успокоила себя тем, что он видел мой спектакль с Максимом и должен от меня отстать. Все же он согласился меня отпустить, так что я могла бы чувствовать себя спокойной, но не чувствую. Сделала несколько шагов к столу, но остановилась в самом его начале.

— Юрий Васильевич, вы хотели меня видеть? — спросила у него осторожно.

— Ты писала заявление на увольнение, подойди и подпиши его, — сказал он, отставляя какую-то бумагу на край своего стола.

Облегченно вздохнув, быстро подошла к его столу, схватила предположенную ручку и лишь после этого посмотрела на бумагу. Действительно заявление, которое я писала в пятницу, однако выглядела бумага так, словно кто-то её в ярости скомкал, а затем неаккуратно разгладил, порвав края. Подняла глаза на начальника, только он мог такое сделать. Да и подпись моя там уже стояла. Зачем он сказал его подписать, поняла исключительно тогда, когда он резко поднялся и больно схватил за правую руку. Ручка выпала из руки, так сильно он ее сжал.

— Что вы делаете? — вскрикнула, пытаясь вырваться. Ему оказалось достаточно дернуть меня, чтобы упала на стол, при этом сбросив с него монитор.

— А где же твоё кольцо, Андропова? Почему ты его сняла? — смеялся он, и именно тогда я заметила, что он пьян. Он с Зоей Павловной пил? Ужас сковал мои легкие, но я все равно уперлась в него рукой, стараясь отстраниться.

— Отпустите меня! Отпусти! — закричала, отбиваясь, пока он буквально тащил меня через стол, ухватив за талию и шею. — Помогите!

— Тихо ты, Андропова, — шепнул он со страшной улыбкой, — а то люди подумают, что тебе причиняют вред.

— Отпустите меня! Вы не имеете права! Отпусти! — забилась я, когда его большие пальцы сжали мою шею сзади, причиняя боль.

— А ты холодная, во всех отношениях, Атропа, — смеялся он, пока я пыталась ударить его коленом.

— Не смей! Не трогай меня! — закричала, когда рука на шее сжалась сильнее, и меня буквально вдавили в стол. Зашарила одной рукой по столу, там должно было быть хоть что-то, чтобы я могла защититься.

В ушах бешено стучало сердце. Я не ожидала ничего подобного, особенно среди белого дня, когда в фирме полно людей! Он чокнутый, совершенно чокнутый и пьяный! Бросок никак не сработает, когда я прижата к столу, и болевой приём не сделать, когда шею сжимают как удавкой. А я ведь больше ничего не помню из айкидо! У меня больше ничего и не получалось толком! От ужаса меня трясло в истерике, но это его не останавливало, когда он впился своими губами в мои. Вонзилась ногтями ему в лицо, это заставило его немного отпрянуть, но я успела лишь слегка дернуться, пытаясь сбросить руку с шеи, когда от пощёчины меня развернуло на бок. Больно так, что в голове зазвенело. Из глаз потекли злые слезы, я начала задыхаться. Легкие словно вот-вот взорвутся, мышцы шеи и рта напряжены до предела. Ему уже не надо было сжимать горло, я и так задыхалась.