Мне тебя навязали - Лариса Петровичева

– Сдержи его… – просипел он, глядя на сестру, но Нола не шевельнулась. Она неотрывно смотрела на Рейвенара, и в ее взгляде была лишь мольба.

– Мальчик мой, – прошептала она. – Не губи себя.

Рейвенару захотелось рассмеяться. Надо же так прожить жизнь, что в конце никто о тебе не думает. Никто не заботится. Всем плевать.

– Рейви… Я очень тебя прошу.

Он улыбнулся. Тетка назвала его детским именем, пробуя достучаться до той части его души, где Рейвенар еще не был чудовищем, готовым вынимать кости из своего отца.

А ведь это будет даже забавно. Маленькое заклинание – и одна из костей в руке Моргана отделяется от плоти и связок и начинает продираться наружу сквозь кожу…

Морган заорал. Рука затряслась, треснула кожа – кровь брызнула веером, показалась кость. Так ведь можно весь скелет вытянуть через эту трещину…

Это было мучительно сладкое ощущение. Наваждение – и Рейвенар увидел, как Змей в запредельной дали, в своей вечной темнице, довольно качает головой.

Однажды он вернется. Он все видит, слышит и чувствует, он знает, какие камни человеческих грехов мостят ему дорогу.

– Не надо, – услышал Рейвенар новый голос. – Он этого не стоит.

Он обернулся. Адемин, растрепанная, грязная и запыхавшаяся, стояла в дверях – надо же, как быстро добралась сюда из разрушенного Подхвостья! Принцессу, которая спасла мир, должны были принести во дворец на руках.

Может, и принесли.

И Адемин смотрела так, словно тоже видела в Рейвенаре человека. Видела и хотела докричаться до него.

– Пожалуйста, – прошептала она, глядя ему в глаза, и Рейвенар опустил руку.

***

Адемин и сама не знала, как им удалось добраться до дворца так быстро. Просто вдруг увидела распахнутые настежь двери в покои Моргана, спину канцлера Огилви, который замер, глядя куда-то вперед, и груду тел на полу.

На мгновение все в ней сжалось от ужаса. Нет, Рейвенар не мог погубить всю свою семью. После того, что они совершили, после победы над немыслимым чудовищем, он просто не мог превратиться в такого же змея.

Он изменился. Адемин хотелось верить в это.

– Рейви… – услышала она надтреснутый женский голос и, сделав шаг вперед, увидела женщину в монашеском одеянии. – Я очень тебя прошу…

Потом раздался крик. Высокий и тонкий, он мог принадлежать животному, умирающему от боли, но никак не человеку. У Адемин от страха все внутри свело – прижав руку к животу, она сделала еще несколько шагов и увидела Моргана.

Короля пригвоздило к стене, и это он кричал. Рукав рубашки на правой руке расползся лохмотьями, и Адемин увидела, как из трещины на коже медленно-медленно выступает кость. Ее вытягивали из тела Моргана чарами – Адемин сейчас чувствовала это заклинание, оно обваривало душу, словно кипяток.

Рейвенар имел право на месть.

Он мог отомстить своему создателю, и Адемин признавала это право.

Но тогда – и она сейчас знала это с ошеломляющей убийственной ясностью – их победа окажется напрасной. Они изгнали одно чудовище, но оно поднимало голову уже в другой душе.

Рейвенар стал бы намного хуже змея. Это он царил и правил бы на развалинах мира.

Он стал героем. А герой не должен превратиться в монстра.

– Не надо, – выдохнула Адемин. – Он того не стоит.

Она прошла вперед – поймала растерянный и испуганный взгляд Огилви – и увидела Рейвенара. Тот удивленно посмотрел на нее, словно не ожидал, что она окажется здесь так быстро. В его глазах сверкало расплавленное золото – то самое, с которым они сражались совсем недавно.

Да, он имел право на месть. Он мог вынуть из этого человека все кости и связать в узелок.

Но тогда он снова станет тем Рейвенаром, который насиловал свою навязанную жену на столе в кабинете таможенника – а не тем человеком, которого Адемин успела узнать.

Она никогда не была настолько растерянной. Он ведь не станет ее слушать – потому что слишком долго ждал. Потому что представлял эту сцену, лежа в своей кровати долгими ночами после возвращения из Зала Покоя. Потому что думал только о мести, когда корчился от боли после карцера. Потому что Морган, в конце концов, приказал убить его русалку.

И все-таки Адемин верила, что Рейвенар сможет услышать.

Не ее – самого себя. Того человека, которым смог бы стать. Которым почти стал, когда сражался со змеем.

– Пожалуйста, – выдохнула она, и Рейвенар опустил руку.

В этот миг, когда он отказался от мести, что-то треснуло и сломалось в душе Адемин – чтобы в ту же минуту переродиться. Рейвенар отказался от мести, он отверг того себя, которым был раньше – и Адемин теперь смотрела на него так, словно он никогда не был чудовищем.

Монахиня вздохнула с облегчением. По ее щеке скользнула слеза.

Пальцы Рейвенара дрогнули, сжимаясь в кулак, и Адемин испугалась, что он готовит еще одно заклинание. Но Морган соскользнул вниз по стене и рухнул на пол, прижимая к себе изувеченную руку – заскулил, неосторожно дотронувшись до обнажившейся кости, сделался убогим и жалким.

Куда ушел властный мерзавец, который приказывал превращать людей в свиней и отправлять на кухню? Рассыпался в прах, обмочился, стал собственной тенью.

“Вовремя я успела”, – подумала Адемин. Приблизилась к Рейвенару, встала так, чтобы он не видел воющего отца, к которому бросились Огилви и монахиня.

Золото утекало из глаз Рейвенара, растворялось в его силе и воле – и Адемин знала, что теперь все будет иначе.

Теперь он стал другим – и она стала другой. Теперь он победил того, кто был страшнее любого чудовища с изнанки мира – победил самого себя, когда услышал отчаянный зов своей жены и откликнулся на него.

– Все правильно, – промолвила она, дотронувшись до щеки Рейвенара. – Не губи нас, Рейвенар, пожалуйста. Я очень тебя прошу.

Он кивнул, что-то