Кто такая Марта - Екатерина Началова

которой мне удалось вычленить только два постоянных слова «Таран» и «несчастье», а затем скрылась за дверью своей комнаты. Я почувствовала, как подгрызает совесть: с новыми обнаруженными проблемами мысли о печальной судьбе Тарана у меня отодвинулись далеко на задний план. А ведь я, вроде как, провела с ним немало времени и полагала, что знала Быка получше Аринии. Однако, я не плакала, а Ариния — очень даже «да».

— Сок, Аринии надо обязательно сказать, что ты не… Ой!

Обеспокоенно хмурясь, я свободно зашла в комнату Сокура и застала его полураздетым. Он застегивал штаны. Дневной свет из окна падал на резкие плечи, обвивал узкий торс. Сокур оглянулся. Выглядел он непривычно серьезным, старше, чем обычно: брови сдвинуты, губы сурово сжаты.

Я тут же отвернулась.

— Прости, дверь была открыта! Прости! — отвернулась, ощущая, как начинает припекать щеки.

Шорох, металлический щелчок…

— Можешь поворачиваться, я уже одет. Боишься? Самое страшное скрыто, — Сокур отозвался с обычной мягкой насмешкой. — О чем надо обязательно сказать?

Желая доказать, что не боюсь, я повернулась, но глаза все же прикрыла ладонью, глядя только на нижнюю половину парня — ту, что одета. С правой стороны ребер увидела темно-сизый синяк размером с ладонь.

Ох, его же били вчера за разносчика…

— Болит? — Я невольно приложила руку к собственному боку. Там сразу заломило.

— Что ты! Просто эффектное украшение, — Сокур отмахнулся.

— С Аринией надо поговорить перед отъездом, объяснить, что ты не… — снова заговорила я, беспокойно глядя на синяк. — Рассказать, как Тар на самом деле погиб… Думаю, ей это важно, она плачет… Кажется, по нему.

— Она всегда была к Тару неравнодушна.

Сокур приблизился ко мне. Я все еще на него не смотрела, старательно прикрывала глаза, но видела из-под ладони золотистый живот и начало груди. Торс у него напоминал тело змеи, вставшей на хвост: узкий, длинный, гладкий. Мышцы был прорисованы так четко, что казалось, будто под животом Сокура неизвестный умелец выложил кладку из восьми камней. На боках выступали твердые на вид канаты косых мышц. Они стремительно уходили под штаны. Почему-то именно косые меня ужасно смутили — очень уж они рушили образ улыбчивого, неагрессивного парня.

— Да? Я не знала. Тогда точно надо сказать, что он… Что ты не кормил его… — мысль предательски слетела. — Чтобы она не… думала… всякое.

Не знала, что Сок такой… Такой! Не видно же под одеждой!

— Я его кормил.

Сок возразил, плавно подходя вплотную. Еще и сунул большой палец под пояс, немного оттягивая штаны вниз. А внизу же имелись все эти… Эти все… Выпуклости мужские, к которым косые мышцы вели, вот что было внизу! Я занервничала.

Смотреть из-под ладони окончательно становилось неприличным, поэтому я сделала над собой страшное усилие — подняла глаза. Обнаружила, что Сокур стоит передо мной с полуулыбкой. И смотрит так пристально, что не выдержать.

— Я хотела сказать, что… Надо сказать, что ты не…

— Что «я не»…? — тихо уточнил Сок.

Из-за живота или из-за косых, а может из-за мужских очертаний, я напрочь забыла слово «отравил». В голове вертелось вообще не то — охмурил, озарил, обнял, обхватил, обратил… Отварил? Волнуясь, я перебирала варианты, глядя, как над стройным торсом резко расширяется грудная клетка. Тоже гладкая — ни волоска, ни жиринки. Ключицы вразлет, выступающие на сухих бицепсах жилы… И синяк, какой же огромный синяк…

— Точно не болит?

Потянулась, несмело дотронулась кончиками пальцев до угрожающе-сизого пятна, похожего на разлившееся море. Сок тут же схватил, подтянул мою руку ближе к себе, сильнее прижал ладонью ладонь.

— Точно, спасительница. Трогай смелее.

Кожа под рукой была теплая, атласно-нежная. Я завороженно провела по ребрам, несмело коснулась живота, крайнего кубика. Он дрогнул под пальцами, напрягся. Ровно так же дернуло в моем животе и прошило насквозь — горячо, волнующе, сладко. Я же никогда раньше не трогала мужчин ниже шеи и выше рук. Касания к телу, конечно, нельзя было назвать приемлемыми для леди, но… Если медосмотр, то можно.

По крайней мере, я оправдывала себя так.

— У тебя нежные ручки… Приятно оч-чень… — выдохнул Сок. — Погладь еще.

Еще? Мысли в панике запрыгали между желанием продолжать и страхом.

— Не бойся… Мне же можно верить? — разрешая мой внутренний конфликт, Сок надежно сжал мое запястье и сам потянул мою руку. Заставил пройтись по своему животу, второму боку, потом подняться вверх на выпуклую грудь. Задержал там. От нее на плечо, шею, потом на щеку…

А я… А я не выдергивала руку, малодушно делая вид, что не могу сопротивляться, когда на самом деле — не хочу.

Если бы меня сейчас макнули в воду, она бы закипела. Мне показалось, что и воздух вокруг нас нагрелся, потому что я вдыхала его уже раскаленным. В горле, на губах окончательно пересохло. Темные зрачки Сокура расширились до предела, так что от рыжей радужки глаза осталась только узкая яркая кайма. Он уже не улыбался.

— Ты же понимаешь, что меня интересует не озеро? Кем бы ты ни была, откуда бы ты ни была… Марта. Я не хочу с тобой расставаться.

Глава 40. Мы не обсуждали

Сокур объяснил, как пройти к озеру. Путь лежал через поле, сразу за которым стоял лес и шумела река. За рекой, по словам Сокура, находились гиблые земли, где не действовала Сила. Пара дней пути — и мы у озера. Священное озеро познания, о котором дедуля говорил с трепетом и придыханием, Сокур с отвращением называл Гиблым. Еще и морщился.

— Видел его, но близко не подходил. Бывал в гиблых землях… один раз. На спор, — признался он, когда мы вышли из города. — Второй раз идти не захотел. Вроде места, как места, а мороз аж продирает… Не по себе… Сила в гиблых землях не действует, так нормальные там не ходят, и не селятся…

— А кто? Ненормальные? — удивилась я.

— Люди, — Сок пожал плечами. — Те, кто скрывается. Те, с кем лучше не встречаться. Они не любят чужих, как и все.

— Сколько голов встречал? — подал голос Рей.

— Одно поселение точно стоит… Стояло. И есть одиночки. Встречал капканы, ловушки… На крупную дичь. Я тогда был легче лет на десять, по деревьям шел.

Мы помолчали. Я безрадостно подумала