Отвергнутая невеста. Хозяйка заброшенного дома - Константин Фрес

руках детей, — произнес Кристиан. Ему удалось кое-как устроить Итана на сгибе своей руки, и он улыбнулся, с интересом разглядывая лицо младенца. На его щеках заиграли обаятельные ямочки. Напряжение исчезло из черт. — Надо же. Он похож на вас. Хотя и мало похож на человека.

— Что значит, не похож на человека? — возмутилась я.

— Крохотные ручки, ножки, — ответил Кристиан. — Маленький нос.

— А вы хотели бы, чтоб у младенца был рубильнику, как у вас?!

Не знаю, почему у меня это вырвалось. Наверное, я чересчур расслабилась.

Я практически тотчас пожалела о сказанном и ойкнула. Уже хотела извиняться за свою резкость.

Но Кристиан и тут не подкачал. Он не обиделся, не обдал меня холодным презрением.

Он рассмеялся, и у меня от сердца отлегло.

— Вы находите, что у меня нос длинный? — весело спросил он.

— О, нет! Вовсе нет! — поспешила я его уверить. — У вас очень красивый нос! Самый красивый из всех, каких только я видела!

— Даже так?! Но продолжайте! А что вы скажете о моих ушах?

— Уши ваши я хвалить не буду! Я о них дурно не отзывалась! — буркнула я сердито, понимая, что Кристиан выманивает у меня больше комплиментов в свой адрес.

Он снова рассмеялся, а я почувствовала себя почему-то ужасно неловко.

— Зачем все это? — спросила я напрямую. Наверное, шампанское придало мне смелости. Иначе я б ни за что не отважилась на такой откровенный разговор.

— Что — это? — уточнил Кристиан, глядя на меня своим искрящимся, как горное озеро, взглядом.

— Ваши ухаживания, — твердо ответила я. — Вы ведь пытаетесь ухаживать за мной.

— Я не пытаюсь. Я ухаживаю, — ответил Кристиан спокойно. — Это вы верно подметили. Ну, и должны бы понимать, зачем мужчины ухаживают за девушками. А вот вы сопротивляетесь изо всех сил.

— Конечно, — сурово ответила я.

— А ведь вы мне нравитесь, Эрика, — произнес Кристиан, укачивая Итана.

У меня сердце замерло, словно кто-то сжал его мягкой, но когтистой лапой.

Я мысленно все прокляла. Этот образ — Кристиан, на лице которого плясали солнечные пятна лучей пробившихся через кроны деревьев, и Итан, спящий на его руках, — это была идиллия. Мечта. Недосягаемое счастье.

— Вы мне тоже нравитесь, Кристиан, — откровенно сказала я. От собственной дерзости зашумело в голове щеки раскалились багровым румянцем. Но я твердо решила расставить все точки над i, здесь и сейчас. — Но я знаю свое место. И прекрасно понимаю, что между нами — мной, девушкой с незаконнорожденным ребенком на руках, и вами, знатным аристократом, — не может быть ничего общего.

Кристиан мола смотрел на меня. Буквально-таки препарировал своим взглядом. Словно слой за слоем резал мою душу, добираясь до самого чувствительного места.

— Это вы так решили? — спросил он, наконец. — О своем месте, и об отсутствии общего между нами?

— Кристиан, — перебила я его. — Я скажу еще более прямо и откровенно, — я решительно, залпом, прикончила шампанское и отерла садкие губы салфеткой. Теперь-то меня точно ничто не остановит! — Я уже говорила, что совершила в своей жизни ужасную, роковую ошибку. Плод моей трусости сейчас спит у вас на руках. Я побоялась показать пальцем на насильника. Побоялась огласки. Побоялась и слово против него сказать. И тем свою жизнь сломала. Да, я, наверное, глупа. Но не распущена. Я знаю, что вы можете предложить мне. Роль любовницы. Но я не пойду на это. Никогда.

— Даже с учетом того, что мы только что признались друг другу в симпатии? — заметил Кристиан. Я согласно кивнула.

— Да! — смело выдохнула я.

— Ну, а если не любовницы, — быстро произнес Кристиан. — Если мои намерения более чем серьезны?

— Что…

Разумеется, меня никто не спрашивал.

Но и не принуждал.

Потому что Кристиан чуть склонился ко мне, все так же удерживая на руках Итана, и я и глазом не успела моргнуть, как оказалось, что мы целуемся.

После моих пылких речей!

После моих уверений в том, что я «не такая, я жду джедая».

Я не хотела, не хотела, чтоб наш спор завершился так!

Но и противиться Кристиану у меня сил не было!

Над головой моей сияло солнце и плыла весна. Ароматы цветов пьянили. В волосах словно звенели полевые колокольчики. А на губах расцветал самый сладкий поцелуй из всех возможных.

— Кристиан, — прошептала я, как только это невероятно нежная и осторожная ласка закончилась. — Вы нарочно меня напоили, чтобы соблазнить?!..

— У тебя невероятно сладкие губы, — ответил он. В его голосе звучала улыбка.

— Это все твои персики, — прошептала я, уткнувшись лбом в его лоб. Мои руки перебирали его волосы, и мне было ужасно стыдно сейчас глянуть в его глаза. Но и вместе с тем я чуть не помирала от странного, невероятного счастья.

— Повторим? — деловито произнес Кристиан.

И ответить я не смогла.

Как и отказать ему — тоже.

Господи, никогда так долго не целовалась! Так долго и так сладко. Так невероятно нежно, и так невероятно бережно. Итан спал между нами, а мы обнимались, касаясь друг друга осторожно, но ласково. И мне казалось, что сейчас мы втроем единое целое.

Как семья.

— Кристиан, я сейчас заплачу, — прошептала я, когда очередной поцелуй закончился, и я снова вдохнула свежего весеннего воздуха полной грудью. — Ты очень жесток, Кристиан. Зачем было дарить мне такое… такое счастье и надежду?

— Я же сказал, Эрика. Ты мне нравишься. И планы насчет тебя у меня очень серьезные, — ответил он, тихонько посмеиваясь.

— Но Итан…

— А что Итан?

— Он не твой сын, — глухо ответила я. — Но это мой ребенок. И он всегда будет при мне. Я не откажусь от него, и не отошлю его. Он не виноват, что рожден от недостойного человека.

Кристиан задумчиво смотрел на меня.

— Знаешь, — произнес он, — есть способ сделать его ребенком… достойного.

— Усыновить? — ахнула я.

— Не только, — ответил Кристиан туманно. — Ты ведь думаешь не только о его фамилии, но и о связи его с отцом? О связи с тем поганым в крови его отца, что позволило ему над тобой надругаться? Это поправимо.

— Что? — удивилась