Тэмми Блэквелл - Время лечит

— Мисс Донован, скоро вы встретитесь с вашими обвинителями, — сказал Кори, отключая напряжение на прутьях клетки. — Я надену на вас эти наручники, и в ваших же интересах не делать никаких глупостей.

Учитывая, что Боб направил ствол мне на затылок, я подумала, что это разумное предупреждение.

— Мы проведем вас по лестнице за пределы дома — сопровождать вас будут только я и Боб, но остальные Стратиго и стражи находятся в боевой готовности. У вас не будет возможности сбежать.

— Я невиновна, — сказала я подавленным голосом. — Зачем мне пытаться бежать?

Кори зашел в камеру и протянул ко мне руки.

— Пожалуйста, заведите руки за спину.

Я сделала, как он просит. У меня было ощущение, что я должна была возмутиться несправедливостью происходящего и сковыванием рук, но мне было все равно. После разговоров с Чарли и Талли, а еще потому что Джэйс не пришел, я чувствовала усталость и опустошение. Я знала, что происходит, и знала, что это значит, но чувствовала отстраненность, будто смотрела все по телевизору.

— Думаю, вам будет интересно знать, что Талли возвращается в стаю Хэйган, — сказал Кори, застегивая наручники. — Джэйс тоже некоторое время проведет там.

— Разве партнеры не должны оставаться вместе? — спросила я, хотя и понимала, что он собирается ответить.

— Они не партнеры. Королева решила не признавать заявление Джэйса, раз уж Талли и Джэйс готовятся к вступлению в Альфа-Стаю. Она не хотела, чтобы возникло никаких сложностей, если один из них пройдет проверку, а другой нет.

Мое сердце сжалось еще сильнее, превратившись в упругий шарик. Талли собирается присоединиться к Альфам? Что это вообще значит? Был ли у нее выбор? Или это еще одна привилегия одаренных Провидиц? Я настолько глубоко погрузилась в мысли, что Кори пришлось толкнуть меня, чтобы я пошла вперед. Странно было выходить из подвала после столь длительного заточения. Свет в коридоре был слишком ярким, а от мозаики на полу кухни кружилась голова. Мне захотелось забраться обратно в подвал, но Кори открыл дверь, и вечерний воздух ударил мне в лицо.

— Как здесь хорошо, — сказала я.

— Уже семь вечера, а температура 36 градусов, — проворчал Кори. — Ужасно.

Я не согласна. Конечно, было жутко жарко и так влажно, что с каждым шагом шансы получить сердечный приступ росли, но было что-то захватывающее в большом открытом пространстве. Зная, что Боб и Кори поведут меня в нужном направлении, я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Даже в новолуние я могла различить миллионы различных ароматов. Озеро. Сосны. Розы. Кукурузное поле. Мой серый волк.

Я чуть не споткнулась. Кори уже открыл дверь в маленькую копию большого дома, и пока мена проталкивали внутрь, я успела сделать еще один вдох. Запах точно был там.

У меня было две версии — либо мой паникующий мозг создает образы, чтобы успокоить меня, либо Алекс не оставил меня одну. Я решила поверить во второй вариант, потому что так мне будет легче выстоять против враждебно настроенной толпы.

Враждебно настроенная толпа была довольно тихой и организованной, но, когда все взгляды обратились ко мне, я перестала сомневаться в их настрое и почти расслышала призрачное эхо, кричавшее «сжечь ведьму!».

Комната была очень просторной, видимо, когда здесь не собирались на суд сверхъестественные существа, в ней проходили вечеринки и игры.

Несколько рядов скамеек и кресел были направлены на судейскую трибуну, либо главную сцену (зависит от отношения ко всему происходящему). Около 30 оборотней и Провидиц занимали кресла. Сбоку я заметила мистера Мэттьюса, который он выглядел так, будто у него отняли все праздники и дни рождения.

Стая Хэйганов разместилась с другой стороны. Я увидела Талли, сидевшую рядом с Тоби. Он приобнял ее за плечи, вроде как в знак братской любви. Справа от него Маки, во взгляде которого все еще сверкала обида. С другой стороны от Талли расположился единственный человек в комнате, не смотревший на меня — Джэйс.

Кори и Боб провели меня мимо зевак на открытое пространство.

Сарварна и Стефан уже ждали меня, сидя по центру в экзотических креслах, которые должны быть похожими на троны, но больше напоминали разваренные макароны. По обеим сторонам сгруппировались их ручные Провидицы и охранники.

Я ожидала увидеть одинаковые робы, но все были одеты в деловом стиле. Сарварна надела черный брючный костюм с белой рубашкой и выглядела одновременно стильной и злой, как директор темной корпорации.

Кори и Боб поклонились в пол.

— Моя королева. Полемарх, — сказал Боб, обращаясь к Альфам. — Представляю вам обвиняемую, Харпер Ли Донован.

Повисло долгое молчание, все с ожиданием смотрели на меня. Я хотела напомнить об отсутствии у меня всякого понимания об этикете оборотней, но решила, что лучше будет промолчать.

— Ты не поклонишься нам? — спросил Стефан отвратительно пафосным голосом.

— Простите, я не знала, что это нужно делать.

Будучи свободолюбивой американкой, я совершенно не понимала, как кланяться, и неловки склонила голову и плечи. Мои попытки вызвали у Сарварны раздражение, а Стефан просто устало выдохнул.

— Я прошу обвинителя выйти вперед.

Я глянула на мистера Мэттьюса, но это не он откликнулся на призыв Стефана.

— Мои Альфы, — сказала миссис Мэттьюс, вставая на одно колено рядом со мной.

На секунду мир для меня остановился. Одна тихая мирная секунда. А затем ярость и боль поглотили меня. Хорошо, что у меня были скованы руки, и меня держали два здоровых мужика. Я вышла из себя. Волчица пробудилась и жаждала крови.

— Провидица Мэттьюс из стаи Хэйган, — прогремел Стефан. — Вы хотите в чем-то обвинить эту девушку?

— Это так, Полемарх. — Она стояла прямо, ее голос даже не дрогнул, а взгляд был направлен на человека перед ней. Не было даже намека на сожаление и сомнения в том, что она отдает своего родного ребенка стае волков. — Я была свидетелем того, как эта девушка превращалась в волка, не будучи оборотнем по крови. Это возможно только с помощью тауматургии.

Стефан наклонился вперед.

— Это очень серьезное обвинение. Вы уверены, что хотите настаивать на этом?

— Абсолютно, — сказала она, не думая ни секунды.

— И вы понимаете, каким будет наказание, если ее признают виновной? — сомнения Стефана показались мне искренними, что было довольно неожиданным.

— Я понимаю, и буду стоять на своем.

— Когда-то вы заботились о ней?

Наконец, голос миссис Мэттьюс дрогнул, но не от тех эмоций.

— И я молюсь каждый день, чтобы Бог простил меня за то, что я поддалась чарам этой дьяволицы.