Земля воров - Карина Халле

Андор

— Где Бринла? — спрашивает Фит, член моей команды, передавая мне кружку. — Мы собираемся поиграть в карты. Всегда лучше иметь четное количество игроков.

— Думаю, она на палубе, — говорю я, принюхиваясь к напитку. Затем морщусь. — О, Тумбс опять приготовил свой грог?

— Это ром, — объявляет Тумбс, хлопая меня по спине, из-за чего напиток проливается, и воздух наполняется кислым запахом патоки.

— Это грог, — поправляю я. Он протягивает свою кружку, и я с неохотой стучу по ней своей. — На здоровье, наверное.

Я выпиваю эту ужасную жидкость, а все остальные скандируют:

— На здоровье, на здоровье!

Мне удается проглотить ее, и моя кружка вдруг снова оказывается наполненной, и я почему-то держу уже две кружки.

— Эта для Бринлы, — говорит Тумбс. — Девочка ужасно тихая последние два дня. Возможно, ей нужно что-то, чтобы справиться с волнением. Завтра мы высадимся на Земле изгнанников.

— Спроси ее, не хочет ли она поиграть в карты, — добавляет Фит.

Я киваю и поднимаюсь по лестнице на верхнюю палубу с двумя кружками, наполненными грогом.

Здесь, наверху, тихо, ветер устойчивый, море спокойное, а небо усыпано яркими звездами. Первые несколько дней после отплытия из Мидланда море бушевало так же, как и при подходе к нему, но чем ближе мы к Эсланду и Земле изгнанников на юге, тем больше погода меняется. Интересно, может быть, это предзнаменование, предупреждение о том, что впереди все может быть не так спокойно?

Кирни сегодня стоит у штурвала, что очень кстати, когда Тумбс разливает самогонный ром. Я киваю ему, а затем смотрю вниз на палубу и вижу Бринлу на носу, рядом с ней послушно лежит Леми. Она смотрит на залитую лунным светом воду, отблески слегка отливают розовым из-за слабого сияния розовой луны цикла, и, хотя она сидит спиной ко мне, я почти вижу ее серьезное, задумчивое выражение лица.

С тех пор, как мы покинули Мидланд, едва не лишившись своих жизней, она стала немного отстраненной. Иногда я задаюсь вопросом, не вернулась ли ее боль и не пытается ли она ее скрыть. В другие моменты волнуюсь, не сказал ли лишнего. Может быть, я действовал слишком решительно. Я думал, что держу себя в руках, думал, что поступаю благородно и правильно, предлагая отпустить ее. Освободить ее от сделки, которую она изначально не хотела заключать.

Возможно, она жалеет, что не согласилась на мое предложение.

Возможно, как только мы ступим в Темный город, место, в котором я никогда не был, но которое она знает, как свои пять пальцев, она планирует покинуть меня навсегда.

Или заманить в ловушку.

Мун ничего не сказала о ее тете, кроме того, что она ждет нас.

Значит, она будет ждать нас…

Я выкидываю эту мысль из головы. Бринла на днях спасла мне жизнь. У меня нет причин не доверять ей. Тем более, что я постоянно прошу ее доверять мне.

Леми поднимает голову и пару раз стучит хвостом по палубе, когда замечает меня. Честно говоря, мысль о том, что Бринлы не будет рядом со мной, причиняет боль, но я буду скучать по псу почти так же сильно.

Она слегка поворачивает голову и смотрит на меня, но не двигается с места, волны ритмично разбиваются о корпус, словно музыка для моих ушей. Ее волосы заплетены в свободную косу, на ней кожаные бриджи и темно-синяя рубашка, которую она одолжила у меня, подвязав ее веревкой на талии, чтобы она сидела по фигуре. Я никогда раньше не видел женщину в моей одежде, и должен признать, что это влияет на меня, как будто это визуальный знак того, что она моя.

Но я был бы глупцом, если бы думал так, особенно сейчас, когда между нами все настолько хрупко.

— У меня есть кое-что для тебя, — говорю я, протягивая кружку. — Ты не обязана пить. Это ром Тумбса. Ну, грог. Ромовый грог.

Она берет кружку и нюхает ее, морща нос.

— Ах, знаменитый грог Тумбса. Я все гадала, когда же он наконец откроет его.

К моему удивлению, она подносит кружку к губам и с легкостью делает несколько глотков.

— Ого, — говорю я, протягивая руку, чтобы остановить ее. — Осторожно, он очень крепкий.

Она морщится.

— Я знаю.

Затем она залпом выпивает остальное, пока кружка не пустеет, и возвращает ее мне.

— Земные боги, я не знаю, впечатлен или возбужден, — признаюсь я.

Она громко смеется.

— Думаю, это первый раз за несколько дней, когда я слышу твой смех, — тихо добавляю я.

Она быстро берет себя в руки, и я жалею, что вообще упомянул об этом. Мне нравится ее смех. Он звучит как радость и музыка.

— Прости, что я была такая замкнутая, — говорит она, снова глядя на море. — Я нехорошо себя чувствовала.

— Тебя что-то беспокоит? — осторожно спрашиваю я. — Боль вернулась?

Она пожимает плечами.

— Едва заметная.

Я не могу не почувствовать разочарование. Теперь моя очередь выпить. Я делаю несколько глотков, прежде чем мне приходится остановиться. Боги, это ужасно.

Она бросает на меня извиняющийся взгляд.

— Мне стало легче на несколько дней, Андор. Ты сделал больше, чем любое лекарство. Если боль вернется, можешь не сомневаться, что я приду к тебе. Это самое близкое к чуду, что я когда-либо видела.

По крайней мере, я хоть на что-то гожусь, думаю я, правда хотелось бы, чтобы это не было связано с ее болью.

Затем она протягивает руку и берет у меня кружку.

— Можно?

Прежде чем я успеваю что-то сказать, она допивает остатки грога. Я беру кружку из ее рук, прежде чем она уронит ее, и пристально смотрю, пытаясь понять, почему она решила надраться в стельку.

— Ты в порядке? — спрашиваю я. — Потому что ты пьешь ромовый грог, словно с тобой что-то не так. Даже Тумбс не выпил бы столько так быстро, а он пьет его на завтрак.

— Я просто немного волнуюсь, — говорит она, потирая руки и глядя на луну. — Я не знаю, что будет, когда доберусь туда. Я не знаю, согласится ли Эллестра уехать с нами или будет возражать, возможно, она попытается убить тебя. Или Леми решит, что не хочет уезжать. Я не знаю. Этот город всегда был для меня домом — хотела я этого или нет — и мысль о прощании пугает меня. Возможно, это к лучшему, но… я знаю, что если уеду, больше никогда не вернусь. И хотя люди там могут казаться подавленными и ожесточенными, они добрые, несмотря на грубость, и преданные, и я вписываюсь