Дневники фаворитки - Татьяна Геннадьевна Абалова

не приходилось на глазах у сотни людей быть столь униженной!

Слезы холодили лицо и мешали видеть то немногое, что освещали огни губернаторского особняка, а она бежала, бежала, бежала. И вдруг взлетела вверх в чьих-то крепких руках.

Оказавшись на лошади, прижатая к мужскому телу, дернулась.

— Тш-ш-ш! Не обижу! — сказала темнота за спиной.

И не было никакой возможности обернуться на похитителя, юбка спеленала ноги, а крепкая рука обвила талию так, что казалась капканом. София приготовилась кричать, теша себя надеждой, что ее похищение заметили — она услышала яростный стук копыт еще одного коня. Второй всадник, настроенный решительно, догнал-таки первого и перегородил дорогу. В свете Карха блеснуло золото аксельбантов.

— Стой! Тпру! Стой, кому сказал! — видя, что похититель собирается свернуть, егерь потянулся за оружием.

— Спокойно, офицер! — произнесла темнота. — Я лорд Эрли Кавардуза Асдиш. По какой причине преследуете?

— Простите, мой лорд. Не признал. Я из отряда королевских егерей, мое имя Гонзаг Лир. Капитан Кутюма Вежанский попросил присмотреть за его сестрой. Леди София, с вами все в порядке?

София растерялась. Открывала беззвучно рот, не зная, что сказать. Она определенно не в порядке и знать не знает, какую цель преследует лорд Эрли-Как-Его-Там-Асдиш. Но вроде бы одного его имени хватило, чтобы посланник брата отступил. Видно же, что успокоился и руку от пояса, на котором висела сабля, убрал. За Софийкой Вежанской, значит, все-таки присматривали. Братья позаботились. Но теперь родные будет знать, что ей выпала участь изгнанницы, и примутся переживать. У отца еще взыграет гордость, и он явится за ней, чтобы забрать из монастыря, где так плохо относятся к его дочери. Нет, сдаваться нельзя. Она прибыла в школу учиться, и что бы ни случилась, образование получит.

— Да, все хорошо, Гонзаг. Осталось лишь узнать, куда меня везут.

Темнота за спиной хмыкнула.

— Леди хочется куда-нибудь кроме монастыря?

— Нет, монастырь в самый раз.

— У меня нет оснований переживать, что я не выполнил свой долг? — на всякий случай поинтересовался Гонзаг.

— Никаких, — успокоил его всадник, трогая лошадь. — Слово лорда Асдиша.

Глава 25. Первый поцелуй

— Мне неудобно так сидеть, — подала голос София, когда Гонзаг оставил их. Она слукавила: слово «неудобно» несло совсем не тот смысл, какой можно было предположить. Все было с точностью до наоборот — волновал сидящий за спиной незнакомец: его разгоряченное тело, жар которого чувствовался даже через одежду, рука, вольно опоясывающая Софию под грудью, голос… Сильно волновал голос, а потому ей не терпелось подтвердить догадку, осенившую ее при разговоре с егерем. Но как увидеть лицо «похитителя», если на затылке глаз нет?

— Хорошо, — легко согласился всадник. И уже обе руки обхватили ее, и прозвучало то, что смутило бы, ищи она иной смысл в произнесенном: — Дорогая, раздвиньте ноги шире.

Переворот в воздухе, заставивший взметнуться юбки, и вот София сидит на мужской манер за спиной незнакомца. Кто увидит, что ноги оголились до самых колен? Кто осудит за то, что ей пришлось оплести руками пояс мужчины и прижаться к нему так плотно, как не позволяли ни одни правила приличия для незамужней особы, расписанные опытными матронами до мелочей? Главное, Софи теперь точно знает, что спас ее тот самый любитель купаться в пруду с лилиями.

Эрли-Как-Его-Там-Асдиш — у героя грез появилось имя. «Гад» ушло в небытие. Разве может быть гадом человек, пришедший на помощь неугодной трону?

А потому прижиматься щекой к его спине было особо волнительно. Правда, тряска мешала насладиться небольшой вольностью, и ткань камзола, достаточно грубая для нежной кожи, вскоре натерла ее до красноты, но ничего, Софийка Вежанская потерпит. Она просто прижмется другой щекой.

— Приехали, — горячая рука лорда похлопала по голому колену. Ох! — Вы там часом не уснули?

Для Софийки они добрались слишком быстро. Могли бы ехать помедленней.

Спрыгнул сам, протянул руки, чтобы спустить ее. Софи подалась вперед, нисколечки не боясь и не стесняясь. Она шла в эти руки так, словно вознамерилась остаться в них навсегда.

«Что за напасть?»

Каждая частичка ее тела пела, и хотелось долгих прикосновений, чтобы кожа к коже, губы к губам.

«Что за напасть?!»

Лорд похлопал по спине, давая тем знать, что все, она может стоять без опоры, пора бы расцепить руки, но те почему-то не слушались. Их словно приклеило к его широким плечам.

— Крестьянка, так и до постели недалеко, — произнес он, смеясь, чем немало смутил. Руки разлетелись в стороны, будто Софи обожглась. И от тела отлипла, вдруг заметив, что юбки задралась, и видны уже не только коленки, но и подвязки.

— Я не крестьянка, — а щеки горели уже вовсе не от того, что их натерло тканью.

— Уже знаю, — он галантно наклонился, нашел ее ладонь, и совсем не галантно поцеловал тыльную сторону — в самый центр. — Леди Мирудская, мое почтение.

— Спасибо, что пришли на помощь. Я…

— Всегда готов. Вы мне интересны.

— Чем же? — хотелось услышать о своей неземной красоте. Ведь сумела же поразить на балу, как и собиралась? Иначе как бы он признал в леди крестьянку Шиповничек? Должно быть, тоже был свидетелем ее вольных танцев с Дрейгом и разговора с королевой. Поразила, что уж сказать! Впрочем, не одного его поразила.

— В вас живет тайна…

Так, очень хорошее начало. София задержала дыхание.

— То ли крестьянка, то ли леди. То ли Мирудская, то ли Вежанская. Так кто вы? Роза или шиповник?

— Скорее, гибкая лоза, — она подняла на него глаза. Просто невозможно быть таким красивым. — С шипами.

И облизала губы. Он снисходительно улыбнулся, поняв, что хочется юной деве при серебристом свете Карха. Медленно наклонился, а когда она в предвкушении закрыла глаза и потянулась вверх, шепнул на ухо:

— Шестнадцать слишком мало…

— Две недели назад я едва не вышла замуж! — парировала София. Возмущение вперемешку со стыдом клокотали в ней. Возмущение — что причиной отказа стал возраст, стыд — что навязывает себя. Она опозорилась, да? Всего лишь из-за того, что дрожи в коленках хочет поцелуя?

— И почему же не вышли? Жених сбежал?

— Нет, боги были против.

— Всегда знал, что боги благоразумны. Нельзя брать в постель маленьких девочек.

— Но даже детей целуют на ночь! Почему же вы отказываете мне в такой