Лыцарь + Драконтесса =? - Маргарита Преображенская

в моменты бедствий бросают бутылку с запиской в бушующее море, надеясь, что кто-то её подберёт.

***

В это время Нидхёгг тоже подбирал бутылки, причём в самом прямом смысле этого выражения. Дело в том, что общение с механической копией принцессы повергло его в депрессию: с одной стороны, он знал, что любит и любим, а с другой – понимал, что союз с так понравившейся ему особой невозможен. Приёмная мать, конечно, будет против, да и как может огромный трехголовый дракон взять себе в жёны особу не драконской наружности?! Она же ему неровня! Ну почему мир так несправедлив?! Только найдёшь что-то стоящее, и сразу возникает куча препятствий!

С такими горестными мыслями, Нидхёгг возвращался в жениховскую гостиницу. Депрессия в трёх ипостасях только утраивала своё разрушительное воздействие на психику. И вот тут под руку и попалась початая бутылка вина, кем-то оставленная на дороге во время ночной гулянки. Алкоголь Нидхёгг не употреблял, тоже повинуясь воле приёмной матери, но сегодня ему впервые захотелось нарушить все запреты. Он осторожно понюхал бутылку и уронил несколько капель на каждый из трёх языков. После многократного повторения капельного вливания на душе стало веселее, и Разрыватель Трупов собрался увеличить дозу, когда его кто-то окликнул сзади скрипучим старушечьим голосом:

– Милок, а, милок!

Нидхёгг повернулся всеми тремя головами на звук и увидел тщедушную бабку, сидящую прямо на мостовой. Разрывателю трупов то и дело казалось, что старух было три, как и его ипостасей.

– Вы мне?! – спросил Нидхёгг, когда три старухи опять склеились в одну.

– Тебе, красота моя зубастая нереальная, тебе внучек золотой! – отвечала бабка.

Лицо её скрывали спутанные седые волосы, неопрятными патлами свисавшие до плеч, а скрюченные пальцы теребили что-то, спрятанное в засаленном переднике.

– Я милостыню не подаю! – на всякий случай предупредил Разрыватель Трупов.

Старуха хоть и выглядела тщедушной, производила впечатление носительницы скрытой силы, которую, если она есть, нельзя спрятать ни под какие личины.

– Милостыня нам без надобности, внучек! – урезонила его бабка. – Я, вот, вижу, жажда тебя мучит, принесла тебе волшебной наливки для утоления: как выпьешь, сразу желание и исполнится!

– Любое? – спросил Нидхёгг, удивлённо покосившись на опять расщепившуюся натрое старуху.

– Не любое, а самое главное! – хитро ухмыляясь, ответила та, неожиданно обнажив в улыбке вполне молодые зубы, и протянула ему небольшой тёмный флакон.

Нидхёгг с сомнением посмотрел на этикетку, где было нацарапано что-то нечитаемое, но страшно красивое, и в душе его вспыхнула вера в успех.

– А если у меня два желания, и оба главные, поможет? – с надеждой спросил он.

– Второе ты сможешь исполнить сам! – сказала бабка, и её голос стал подозрительно грубым и низким, после чего она откашлялась, а затем снова перешла на дребезжащий старушечий тембр: – Кхе-кхе! У тебя тоже магия имеется! Вот и решай: Змий ты Великий или червяк никчемный?!

Нидхёгг задумался, глядя на флакон, лежащий теперь у него в ладонях, а когда посмотрел по сторонам, желая задать ещё один вопрос, старухи уже и след простыл, только запах гари остался, словно бабка выгорела дотла.

Дальше Разрыватель Трупов продолжал путь уже в приподнятом расположении духа. Конечно, доверять каждой встречной старухе – не самое умное решение, и он это прекрасно понимал, но надежда, пусть и совсем призрачная, была лучше, чем отчаяние, охватывавшее Нидхёгга при одной мысли о том, что он навсегда потеряет свою возлюбленную. Разрыватель Трупов уже понял, что с нею что-то не так, наконец, заметив, что эта «принцесса» не дышит и говорит с каким-то странным отзвуком в голосе. Но разве важно, что она такое? Ведь это была единственная сущность, которая принимала его таким, как есть, ничего не требуя взамен и не заставляя следовать своим указаниям, как это делала приёмная мать.

– Ну, когда-то же и мне должно повезти?! – шептал Нидхёгг на три голоса, думая о зелье.

Надо было выяснить, какое из двух желаний оно исполняет. Первое – сделать принцессу его ровней, а второе – жениться на ней. Движимый жаждой знаний, Нидхёгг ни свет ни заря что есть силы постучался в двери заведения под названием «Книгочейная», угрожая спалить всё дотла, если тотчас же не получит доступ к книгам. Через несколько минут ему открыли сонные полуодетые перепуганные люди, на всякий случай вооружённые самыми увесистыми томами, вполне способными отбить желание у нападавших, причём в самом прямом смысле этого слова. Такую жажду знаний у драконов, тем более в брачный период, люди наблюдали впервые.

– Это… чейная книгочейная? – изрёк Нидхёгг на все три голоса, от волнения безбожно коверкая слова.

– Мойная! – смело выглянув из-за шкафа с книгами, пискнул тщедушный дядечка, видимо, хозяин хранилища знаний, а потом, проанализировав сказанное, добавил: – Тьфу, ты! Моя, то есть! Что желаете почитать? Любовные романы, стихи для серенад…

Злобное сопение в ответ быстро подстегнуло воображение и разогнало остатки сна.

– Может, змиевик? – осторожно спросил хозяин книгочейной.

Змиевиками в Мире лат и крыльев называли боевики о похождениях Великих Змиев. В ходу также были зместерны (вестерны для драконов) и дракхорроры.

– Нам… это… – замялся Разрыватель Трупов, краснея всеми тремя физиономиями и стесняясь озвучить свою просьбу. – Для младшего брата… букварь надо! Срочно!

– О! Понимаю вас! – услужливо улыбнулся хозяин.

Уже в гостинице Нидхёгг, яростно листая букварь, с трудом расшифровал надпись на этикетке. «Человечное зелье», подаренное ему неведомой бабкой, делало дракона человеком, причём необратимо, навсегда.

***

В это время Веня тоже читал некую надпись, правда, без применения букваря. Записка, неожиданно принесенная механическим слугой, была от Локи. «Хель в городе! – гласила она. – Самый разумный вариант – отменить турнир и скрыться в безопасном месте. С другой стороны, сейчас самый удобный момент, чтобы призвать её к ответу и помешать её планам. Другого случая может не представиться. Решай сам».

Веня отдал записку Замзагул и задумался. Локи уже рассказал ему о завещании и планах его смертоносной дочери, простирающихся аж до самого Рагнарёка – гибели людей и богов. Скрыться – это действительно было разумно, но Недозрелов просто не мог так поступить. Отсиживаться в тихом и тёплом месте, наблюдая, как жизнь, с её опасностями и приключениями, проходит мимо?! Разве этим он грезил с самого детства? Нет, юрлыцарь сюр Беньямин не станет отступать перед трудностями! Да и найдётся ли такое тихое место, где можно скрыться, если позволить Хель реализовать свои планы? Кстати,