Кассиопея - Ханна Ким

class="p1">– Возможно. – Мингю возводит взгляд к потолку. – Но как бы там ни было, – он смотрит на Тэёна, – что сделано, то сделано. Давайте не будем об этом.

– Но ты…

– Я влез, да, – кивает Мингю. – Сказал бы, что меня втянули, но дело скорее в том, что, если бы посторонний идиот вроде меня не вмешался, вы бы так и ненавидели друг друга.

– Почему это так важно для тебя? – осторожно спрашивает Тэён.

Мингю открывает рот, чтобы ответить, но когда на языке чувствуется привкус слов, еще не успевших стать озвученными, он захлопывает рот. Закрывает так плотно, что губы белеют.

– До завтра, – говорит он и исчезает за поворотом.

Он ждет Чонхо у ворот почти полчаса. Выкуривает две оставшиеся сигареты в первые десять минут, а после смотрит себе под ноги, изредка поднимая голову в попытках рассмотреть среди студентов знакомое лицо. Знакомого лица все нет и нет, и Мингю все больше погружается в себя, путается мыслями в звучании голоса в своей голове. Голоса, который не слышал много-много лет.

Он похож на что-то, голос этот. На цветы гибискуса, что все еще ярко цветут на пути к мосту Шелкопряда, но в то же время стремительно увядают. На небо голубое похож, которое теперь сиреневое и тонет в лаванде, как и сам Мингю. Мингю, честно, вверх страшно смотреть прямо сейчас. Там пяти звезд без имени не видно, но видно его самого. Потерянного до самой сути.

– Эй.

Мингю вздрагивает, когда на его плечо ложится тяжелая рука; смотрит на Чонхо, который протягивает ему маленькую коробку.

– Прости, что пришлось так долго ждать. Я бегал за этим.

– Что это? – Он берет в руки коробку и смотрит на изображение телефона на поверхности. – А.

– Я подумал, что нам нужно какое-то средство связи. Твой телефон здесь не работает. Только зарядка к нему, – улыбается Чонхо.

– Ясно, – кивает Мингю, – спасибо. Я тоже думал об этом.

Они едут в метро почти молча. Почти – потому что Мингю всю дорогу сидит, а Чонхо стоит перед ним, держась за поручень, и не сводит с его лица глаз. Смотрит все и смотрит, будто пытаясь рассмотреть в чужом облике ответы на какие-то свои вопросы. Мингю на этого взгляд отвечает иногда – мельком, коротко, – но почти сразу отворачивается. Он не знает, что сказать. Не знает, что пытаются рассмотреть в выражении его лица.

Кажется, молчанием они разговаривают куда больше, чем словами.

Дома Чонхо надевает поводок на Куки и, коротко посмотрев в сторону Мингю, выходит из квартиры. Тот смотрит ему вслед, а потом со вздохом идет мыть кружки, которые все еще стоят на кухонном столе после утреннего кофе. Изнутри почему-то печет желанием извиниться – снова. Осознав это, он замирает с кружкой в руках, а после ставит ее вниз. Опирается руками о раковину, голову склоняет. Это странно – понимать подобное. Мингю ведь редко извиняется. Еще реже – искренне хочет сделать это.

Почему он чувствует себя настолько виноватым сейчас, хотя ничего особенного не произошло?

(Для него.)

(Но, видимо, не для Чонхо.)

Через пару минут он заходит в его комнату. Наверное, нагло пользуется отсутствием хозяина дома. Обводит взглядом интерьер, подходит к кровати и машинально заправляет ее. Такое чувство, что Чонхо и Мин – оба неряхи. Оба ленятся делать такие простые вещи вроде мытья посуды сразу после еды. Ленятся делать простые вещи, но в то же время всегда в первых рядах, когда речь идет о вещах сложных. Мингю не по этой части. Мингю лучше будет мыть посуду и заправлять чужие кровати, собирать фантики и выгуливать собаку, чем пытаться в эмоции, ему чуждые. Чем пытаться быть похожим на того, кем его хотели бы видеть.

Пол на балконе ужасно холодный и местами все еще влажный. Мингю бросает короткий взгляд в сторону Сеульской башни и отворачивается от окна, подпирает спиной оконную раму. Закуривает на автомате, забывает даже подумать о том, что не дело как-то вот так – заходить сюда без спросу и дымить. Внутри серым по черному размазывается что-то очень важное. Опрокидывается банками бурой краски на испорченное полотно. И не рассмотреть толком ничего. Не понять никак.

– Кому-то скоро опять за сигаретами придется идти, да?

Мингю поднимает голову. Чонхо стоит в дверном проеме, опираясь плечом на косяк, и едва заметно улыбается. Мингю смотрит на почти выкуренную сигарету, зажатую меж своих пальцев, и хмыкает. Это была последняя – болталась в забытой черт знает когда пачке на подоконнике.

– Пожалуй.

– Держи, – Мингю успевает только моргнуть, прежде чем в его руки суют новую упаковку, – я уже сходил.

– Ты сам-то куришь вообще? – он поднимает взгляд.

– До твоего появления редко бывало. – Чонхо ступает вниз, сходит с выступа, что отделяет балкон от комнаты. – Но, как ты уже успел заметить…

– Да, успел. – Мингю открывает пачку. – Не гробил бы ты свое здоровье.

– Поздновато об этом волноваться.

Чонхо встает рядом с ним, касается своим плечом его. Тоже закуривает, разбавляет душный воздух своей легкой улыбкой. Мингю смотрит на него сквозь полуприкрытые веки и резко выдыхает дым. Прикусывает кончик языка, на котором нещадно жжется невысказанное, но сдержаться не может все равно:

– Прости.

На него смотрят с искренним удивлением.

– За что?

– Не знаю, – Мингю отворачивается, – просто.

– Ладно, – Чонхо стряхивает пепел в открытое окно, а потом заглядывает ему в глаза, – я понимаю.

– Разве?

– Ты меня недооцениваешь.

Мингю хочет возразить, но резко передумывает. Мнет фильтр сигареты пальцами, прикусывает нижнюю губу на мгновение, а после хмыкает. Вспоминает вдруг недавний разговор с Тэёном в университете. Наверное, сказать нужно.

– К нам завтра Тэён зайдет.

Судя по лицу Чонхо, он не в восторге, но вместо явного возмущения лишь пожимает плечами. Тушит сигарету о дно пепельницы и поджимает губы.

– Смотрю, вы подружились уже.

– Нет, спасибо, – Мингю коротко смеется. – Мне своего Тэёна за глаза хватает.

Чонхо внимательно следит за тем, как он подносит сигарету ко рту.

– Как так вышло, что он стал твоим близким другом?

– Не знаю, – честно отвечает Мингю. – Просто вышло, и все.

– Так не бывает, – возражает Чонхо.

– Мы в средней школе учились вместе.

– И?

Мингю смотрит на него, с трудом не закатив глаза.

– Как-то я шел домой и увидел, что Тэёна пиздят какие-то одногодки из соседней школы. Ну и вот, – он тушит сигарету, – не то чтобы я не смог пройти мимо. Просто в то время любил влезать в драки. А потом Тэён всячески пытался со мной заговорить на переменах.

– Судя по всему, у него вышло, – Чонхо смеется.

– Ага, на пятый день.