Божественный яд - Дарья Андреевна Кузнецова

— А ты любишь вальс? — спросила Идана.

— Сейчас узнаем, — хмыкнул Маран и повлёк спутницу к центру зала, где освобождалось место для желающих, а главное, умеющих танцевать — таких среди илаатов было не слишком много.

— Как это? — растерянно спросила Ида. — Ты когда-нибудь танцевал вальс?

— Нет, — насмешливо улыбнулся он. — Но принцип понял.

Идана уставилась ошарашенно, но возразить ничего не успела: зазвучали первые такты, и пришлось готовиться к…

Нет, к этому невозможно было подготовиться. Потому что двигался Маран уверенно и точно, вот только вальсом это не было.

Тот же ритм. Почти те же движения. Одна рука мужчины на талии, вторая — осторожно сжимает ладонь. Но на этом сходство заканчивалось, а различия…

Слишком близко, непристойно близко. Без корсета и пышной юбки, без вежливой строгости партнёра и соблюдения выверенного расстояния танец оказался куда более смелым и провокационным, чем могли сказать про него даже самые ярые противники полвека назад, когда он только появился. Ида разом чувствовала, кажется, всё тело мужчины. Он не прижимался и не притискивал её к себе, давая достаточно простора, но всё равно от близости краска бросалась в лицо, а сердце отчаянно колотилось в груди не только и не столько от танца.

А когда тот закончился, они на несколько мгновений замерли, не размыкая объятий и переводя дух.

«Сейчас точно поцелует!» — мечтательно подумала Ида и сама же первой нарушила молчание, немного отстраняясь.

— Это называется — никогда не танцевал?..

— Простой ритм, несложные движения, — Маран пожал плечами и повёл партнёршу в сторону, чтобы отдышаться и уступить место для следующего танца. — Я внимательно наблюдал, когда ты танцевала.

— Погоди, ты что, хочешь сказать, научился, просто наблюдая?!

— Я легко запоминаю движения, — он невозмутимо пожал плечами.

Ида покосилась с недоверием. Звучало дико, но зачем бы ему врать?.. Чтобы произвести впечатление? Да куда уж сильнее!

Но продолжить выяснение и попытаться подловить мужчину на чём-то она не успела: танец прервал жуткий, срывающийся крик, от которого Иду мгновенно пробрала холодная дрожь. Она дёрнулась, испуганно обернулась в поисках источника крика, а Маран шагнул вперёд, загораживая женщину от возможной опасности.

— Эрма! — испуганный возглас Кутума перекрыл поднявшийся шум, а крик превратился в хриплый нечеловеческий вой.

Маран решительно двинулся на звуки и какую-то возню на краю зала. Идана совершенно не хотела знать, что там происходит, потому что такие звуки не могли предупреждать о чём-то радостном и приятном, но машинально последовала за мужчиной: оказаться без его незримого присутствия было куда страшнее.

Эрма корчилась на полу, не то пытаясь свернуться в клубок, не то выгибаясь от судорог. Белое, до неузнаваемости искажённое мукой лицо, на губах — розовая пена, на коже — кровавый пот, рябью покрывший лоб, щёки и смазанным крапом проступавший через тонкую белую ткань одежды. Сквозь стиснутые зубы вырывались стоны — резкие, жуткие.

Люди столпились вокруг — бледные, напуганные, ошарашенные. Женщины встревоженно жались к своим спутникам, кое-кто — прятал лица и зажимал уши, но никто не решался уйти.

— Я не понимаю… — потрясённо пробормотал стоявший рядом с Эрмой на коленях мужчина — целитель, с которым Ида обсуждала перспективы своих изобретений. — Магия действует, но…

— Ты делаешь хуже, — спокойный, ровный голос Марана среди общего напряжения и взвинченности звучал противоестественно.

— Что значит «хуже»? — вскинулся на него маг.

— Это «Объятия Боли», — ответил тот, но, не встретив понимания, пояснил: — Яд с магической основой. Любое воздействие лишь усиливает мучения. Можно дать наркотик, но это не поможет.

— Ты! — вскочил с пола Кутум. — Это ты сделал!

Он попытался броситься на невозмутимого Марана, но стоявший рядом Сулус успел среагировать, перехватил серого от страха друга и внимательно посмотрел на гостя из прошлого.

— Противоядие?

— Не существует, — с прежним спокойствием разбил его надежды Маран. — На рассвете она умрёт.

— Ты можешь ей чем-то помочь? — стараясь держать себя в руках, спросил принц.

— Могу, — после долгой паузы кивнул тот как будто нехотя.

— Сделай это! — опять рванулся Кутум. — Или тебе доставляет удовольствие чужая боль?!

Вместо ответа Маран зачем-то посмотрел на Иду, то ли спрашивая её разрешения, то ли прося отпустить. Девушка, одну руку прижав к лицу, второй крепко цеплялась за его локоть и прислонялась к плечу. Его уверенность и твёрдость успокаивали.

— Помоги ей, пожалуйста! — едва слышно выдохнула Идана и с трудом заставила себя разжать пальцы. Взгляд Марана стал странным, тяжёлым и пристальным, но он только кивнул.

Шагнул вперёд, глянул на целителя:

— В сторону.

Тот послушался беспрекословно, отпрянул, уступая место.

Маран мягко опустился на колени рядом с конвульсивно изгибающимся телом. Крики окончательно превратились в хриплые, мучительные, едва слышные стоны сквозь зубы — на большее у несчастной уже не осталось сил. И вряд ли она дотянула бы даже до рассвета, несмотря на особенности яда.

Левая ладонь легла на лоб Эрмы, словно успокаивая, но принц отстранённо и с долей тревоги отметил, что гость из прошлого просто сжал её голову, не позволяя дёрнуться. Кольнуло дурное предчувствие и тень осознания, но отреагировать и что-то предпринять Сулус не успел: невесть откуда взявшись, в руке Марана блеснуло длинное тонкое лезвие и легко, как будто совсем без усилия, больше чем на ладонь вошло под челюсть. Стоны резко оборвались, оставив после себя звенящую от напряжения тишину. Тело дёрнулось несколько раз в агонии — и обмякло.

— Ты-ы! — взвыл Кутум и дёрнулся к убийце, принц едва успел удержать его, потом и вовсе заломил другу руку за спину. — Пусти! Я убью его!

— Маран, ты… — выдохнул Сулус и осёкся, не зная, что вообще можно сказать.

— Ты просил помочь ей. Быстрая лёгкая смерть — это единственная помощь тому, кого коснулись «Объятия Боли». — Маран всё с тем же спокойствием на лице, в движениях и в голосе аккуратно освободил нож и поднялся на ноги, тщательно вытирая лезвие платком. Ругань Кутума он игнорировал.

— Что это за яд? — спросил Телаш.

Он был одним из немногих, кто остался на прежнем месте и сохранил самообладание, остальные отпрянули от убийцы в стороны, словно он мог броситься ещё и на них или был заразен. С мимолётным удовлетворением Маран отметил, что Идана никуда не сбежала, стояла, обнимая себя одной рукой и прижимая другую к губам, и смотрела на него, в отличие от большинства, без суеверного ужаса.

— Ритуальный яд, очень древний, — пояснил он. — Ρаньше так приносили жертвы Боли и казнили преступников, которые чем-то оскорбили богиню. Воздействует через кожу,