Наталья Ткаченко - Принцесса. Как стать королевой (СИ)

— Там что, серебряные рудники, угольные шахты, промысел пушного зверя или красной рыбы?! — наконец взвыла я. — Да пусть отправляются к… — я покосилась на внимательно меня слушающего Амира, и уже тоном ниже заметила: — в общем, пусть отделяются.

— В Себальгинском герцогстве находится крупнейший порт, торгующий с материком Лайры, — пояснил Лад. — Слюсский маркизат не примечателен ничем, кроме того, что он на границе с эльфами. А вот герцогство Сибильст действительно не представляет никакого интереса ни в экономическом, ни в военном отношении, но входит в состав Великого объединённого уже полторы тысячи лет, и находится фактически посреди страны. Через него проходят две трассы государственного значения, и если каждый путник и госкурьер будут платить въездную и выездную пошлину…

— Понятно, — сникла я. — Слушайте, может, пригласить герцогов и маркиза сюда и…

— Точно! — обрадовался озарению Федька. — А тут — в кандалы и в тюрьму! И посмотрим, как они будут без главарей отделяться!

— Да ну тебя! — махнула я недовольно рукой.

— Недальновидное решение, — поддержал Лад. — На их место тут же придут другие, и подобные действия вызовут сильный негативный резонанс в стране.

Подперев рукой щёку, я рассеянно слушала препирательства брата с Ладом. Иногда к ним присоединялись и остальные. Кстати, срочно прибежавшие каяться бывшие члены Совета магов оказались не такими плохими, как могло показаться. Просто плыли по течению за Челси, а теперь плывут за мной, в силу моей большей законности. Зато «изнутри» изучили политику Челси и его самого. И знают много, очень много полезного… К тому же, они прекрасно сознают, что при первом же проступке былые грехи потянут их ко дну, и старательно трудятся на благо новой власти. Ну и ещё, если честно, одного я их вспомнила: давным-давно, целую вечность назад он пытался заступиться за меня, когда Адрей притащил меня для «тестирования» на должность принцессы. Попытка была весьма хилая, но всё же была. Ну а второй — старейший член Совета, и, скорее всего, из-за умения никогда не высовываться он и дожил до своих весьма преклонных лет. И его опыт нам очень, очень полезен. По крайней мере, так сказал Лад.

— Вот что, — хлопнула я рукой по столу, и прикорнувший рядом потомственный первый королевский секретарь, вчера до поздней ночи присутствовавший на очередном совещании, подскочил и схватил выпавшую было из ослабевшей руки перьевую ручку. — Пока что единственное решение: пригласить сюда этих троих. А потом подождём и будем действовать по обстоятельствам.

— Хорошо, — кивнул мой верховный советник и обернулся к секретарю: — Напишите стандартное обращение: «До Моего Величества дошли слухи, позорящие ваш честный род…» и так далее. Не забудьте упомянуть про то, что они связаны с Её Величеством узами вассалитета, и конечно, она помнит об этом и не верит столь гнусным наветам, но желает, чтобы они подтвердили свою верность короне. Даёт им неделю на то, чтобы добраться до столицы, и так далее и тому подобное.

Секретарь всё это время сосредоточенно кивал, с пулемётной скоростью перенося слова Лада на бумагу.

— Отлично, когда будет готово, перечитаешь и подпишешь, а господин канцлер, — уважительный кивок в сторону сухого, высокого и прямого как палка старика, которого я почему-то чуточку побаиваюсь, может, из-за предельно строгого выражения длинного лица, — поставит печать. Желаете что-нибудь добавить, Ваше Величество?

— Нет, — покачала я головой. — Совещание окончено.

Все стали подниматься, а Лад поспешил ко мне:

— Прибыли губернаторы пограничных городов из тех, кто не мог оставить свой пост раньше или у кого не работали зеркала. Кстати, поставить новые зеркала, смета и всё такое, — Лад чиркнул что-то в возникшем из воздуха блокноте. — Этим я займусь сам, потребуется только твоя подпись и разрешение на выдачу денег из казны. А сейчас — аудиенции и присяги.

Аудиенции я ненавижу. Во-первых, потому что не выношу, когда на меня пялятся то как дети на новую куклу, то как фанаты панк-рока на Киркорова. Да и просто не выношу, когда на меня пялятся! Во-вторых, ужасно утомительно повторять одни и те же фразы и ещё каждому улыбнуться — к концу дня у меня серьёзно начинают болеть уголки рта. В-третьих, меня разряжают как куклу: парадное платье, мантия, корона… и всё это весит килограмм тридцать! Хорошо хоть большую часть времени я сижу на троне, но, принимая присягу, обязана встать и сделать шаг, а потом наклониться, причём так, чтобы проклятая корона не съехала на нос, и позволить приносящему эту присягу вложить свои ладони в мои — то есть и подхватить пресловутую «шапку Мономаха», если что, не получится. То, что я до сих пор не засветила этой короной по носу какому-нибудь присягающему — это просто чудо. Существует и, так сказать, повседневный вариант: симпатичный и лёгкий обруч с зубчиками, но его я надеваю едва ли не в два раза реже — жизнь у меня сейчас почти круглые сутки официальная.

Смиренно проведя девять аудиенций и со вздохом облегчения услышав, что на этом всё, и вообще, наступает перерыв на обед, я стянула корону, вручила её очередному хранителю, приняла из рук хранительницы обычный обруч и радостно поспешила в свои покои. Пользу от пяти камеристок я поняла очень быстро: делай я всё сама и постепенно, ни за что не управлялась бы за указанное Ладом время. А так меня подхватывал вихрь, сметал прочь платье и мантию, надевал другое, подправлял макияж и выдавал, посвежевшую и изменившуюся соответственно протоколу, через установленные семь минут.

Если вы думаете, что обед — это приятный перерыв в королевской жизни, то вы глубоко ошибаетесь. Потому что не знаю как вам, а мне не нравится обедать под взглядами ста пятидесяти пар глаз. Вы спросите, откуда столько? А посчитайте всех придворных и гостей, которые приехали присягать законной королеве! Причём мой стол ещё и находится на возвышении, так что меня отовсюду видно. И сидеть за ним могут только члены королевской семьи, иными словами — только Иптазээ и Федька. А вокруг нас суетятся виночерпии, хлеборезы, дегустаторы и прочие. В первый раз мне кусок в горло не лез, но вскоре я поняла, что с моей нынешней активной жизнью надо заботиться о нужном количестве калорий.

Ели мы обычно молча — у Федьки такой принцип, я постоянно была ужасно голодна, а Иптазээ всё время думала о своём. Она вообще оказалась очень скрытной, я так ничего о ней и не узнала, кроме того, что имя у неё такое странное, потому что она наполовину исмерянка. Ко мне она относилась как тётушка к племяннице: благожелательно, но не более того. И вообще, мне казалось, ей действительно хотелось оказаться подальше от столицы, не входить в Чрезвычайное правительство и вообще продолжить свои изыскания в области теоретической магии. Но Лад, уж не знаю, как, уговорил её остаться и помогать. Иптазээ много помнила из законов и дворцового этикета, Лад восхищался её умом и дальновидностью. На Главном Совете она редко брала слово, но на Тайном (хотя какой он тайный? Все знают, что ночью собирается узкий круг избранных: я, Федька, Лад и Иптазээ — и обсуждает то, о чём не договорили днём) Иптазээ словно оживала и делала очень полезные замечания. Мне даже приходила в голову крамольная мысль, а не было бы лучше для королевства, если бы она была королевой, а не я? А Лад бы остался её верховным советником, и эта пара уж точно лучше бы справлялась, чем мы с Федькой. А я бы ушла на Грань к Адрею… Мечты, мечты! А впрочем, под десерт очень хорошо мечтается.