В самом Сердце Стужи. Том III - Александр Якубович

На самом деле, мне так и хотелось поступить. Эти люди сколотили капитал на откровенном воровстве и схематозе, но, как я сказал ранее своим заместителям, если открещиваться от всех, кого коснулась «порча Легера», то город нужно сносить, а почти всех жителей — отправлять пилить лес лобзиком без права на переписку.

Да и если быть окончательно объективным, то я тоже хороший гусь. Наладил поставку контрабанды через границу потенциальному противнику в обмен на ценный мех. Хорошо, что я не планирую больше ходить в походы и сражаться с теми, кого сейчас сам начинаю усиленно кормить…

Но в ситуации с Морделами я сделал всё от меня зависящее. Если Эрен удастся свести Ларса с Хильдой и мой заместитель сам выскажется за то, чтобы уйти в купеческое сословие через женитьбу — совет да любовь молодым. А нет — значит, будем двигаться по долгому, дорогому и немного кровавому сценарию, в котором Морделы станут жертвами уголовного преследования с моей стороны. В любом случае, этих людей мне было совершенно не жаль; я видел на днях всех троих и морды они наели за эти годы знатные, при условии, что многие мастера в Херцкальте если и не перебивались с хлеба на воду, то уж точно лишних денег не имели.

Пока я размышлял обо всем этом, руки сами собой готовили прописи для Эрен.

Моя жена строго вознамерилась выучить еще и сорогский язык, так что сейчас я чувствовал себя учителем младших классов, пока готовил для нее очередной комплект прописей на тренировку. Мы уже прошли этап работы на вощеных дощечках, и сейчас моя жена перешла к письму на бумаге, причем преимущественно Эрен старалась пользоваться моей перьевой ручкой, а не привычным ей гусиным пером.

Она училась очень быстро, невероятно быстро. Донский язык был довольно грубым, чем-то по звучанию похожим на немецкий или какой-нибудь скандинавский язык, так что слишком больших проблем у нас не возникало, но до устной речи мы еще не дошли. Но вот писать Эрен хотела научиться. По ее словам, фрамийский она изучила именно в письменном виде, сверяя слова на двух языках, даже до конца не зная, как они произносятся. А мой «сорогский», он же русский, нужен ей был для чтения и работы с моими записями и заметками.

Мне стоило бы быть осторожнее в том, что касалось «сорогского» языка, но я не мог устоять перед этими серыми сосредоточенными глазами и деловито сжатыми губами. Когда дело касалось новых знаний или рабочих вопросов Эрен превращалась из легкой молодой девушки в старую пытливую учительницу, которая обнаружила для себя что-то ранее неизвестное.

При воспоминании о жене я не смог сдержать горькую ухмылку. Она с такой уверенностью говорила о том, что легко заметит влечение между Ларсом и Хильдой, будто бы люди вокруг были для нее как открытая книга. Хотя, может она была в этой ситуации олицетворением поговорки про сапожника без сапог? Или это я так хорошо держал себя в руках по сравнению с местными, что она просто не могла считать мои реакции и намерения относительно себя самой?

Когда ночью я повернулся к Эрен и прошептал над ее ухом о том, что я получил от нашего брака больше, чем мог ожидать, я выразился не совсем корректно. Точнее, у меня просто не хватило времени сказать ей больше. Если бы я пролежал еще хотя бы секунду рядом с ней, еще мгновение бы чувствовал исходящий от ее волос запах трав, то моя рука пошла бы намного дальше ее плеча.

Меня остановили только две вещи: воспоминание о безжизненном взгляде Эрен в нашу брачную ночь, когда она превратилась буквально в вещь, и то, что она вздрогнула от моего прикосновения.

Видимо, она все еще боится меня, хотя я и так провел огромную работу на тему физической близости. Я, словно назойливый старшеклассник, постоянно старался прикоснуться к ней, сесть рядом, вместе с Эрен наклониться над листом с записями или просто, проходя мимо, тронуть ее за плечо. Я видел, что подобные мелкие касания уже стали для нее привычными, но дальше прикосновений дело не шло. Впрочем, чуть разобравшись в местных порядках и понаблюдав за городскими — да и просто за тем, как мои дружинники общаются на свиданиях — наверное, мне стоило бы вести себя более напористо.

В этом мире женщины были крепостями, которые приходилось штурмовать. Нет, конечно же, были разносчицы и просто девицы, которые смотрели на меня буквально, как на двухметровый кусок мяса, и взгляды у них были более чем красноречивые, но Эрен — это совершенно другой разговор.

Может, она, как благовоспитанная девица сейчас ожидает от меня подобной напористости? Но ведь Эрен урожденная дворянка, которая получила хорошее образование, а как ухаживают и добиваются здесь женщин, я видел только на примере простолюдинов.

А как вообще крутят шашни дворяне? Ну, если речь идет не о таком договорном браке, как у нас с Эрен, а при поиске любовников?

Вот сейчас я сильно жалел о том, что не задержался в Патрино и не щемился изо всех сил в халдонский высший свет. Боялся лишних трат и что меня поднимут на смех, но просто наблюдение за этими людьми дало бы мне кое-какое представление о том, как ведут себя местные аристократы. Причем меня интересовали не провинциалы, типа того же соседа, барона Фитца, а именно столичное или западное дворянство, которое было костяком этого королевства и из которого происходила моя жена, пусть она и была внебрачной дочерью графа Фиано.

Начать целовать Эрен ручку перед ужином? Или после ужина? Или перед сном? Или обставить все как часть рабочего процесса? У меня была в кармане карта под названием «барону нужен наследник» и хоть время еще не пришло, через годик по всему наделу станут ходить разговоры, а как там у барона и баронессы дела с пополнением. И плевать, что беременность это процесс непростой, длительный и с малым шансом на быстрый успех. Общественное мнение здесь было неумолимо.

Осложняло мое положение еще и то, что я не был кобелем. Если бы я тискал девок по углам или завел себе пару подружек из числа городских девушек и молодых вдов, как это часто делали местные, то вопросов бы ко мне не было. Это мои дружинники знают, что я довольно сдержан в плане половых связей, а настоящего Виктора Гросса всегда больше интересовала война и сражения, чем женщины, тут мы в чем-то были с