Ольга Смирнова - Тёмный стражник

Мира выдохнула…

— …все получил, спасибо, па. Маме не говори только, а то она… ну ты и сам знаешь… а у меня, может, в первый раз… нет, пока не хочу. Да нормально все на работе, не лучше и не хуже, чем у других. Ладно, мне пора, еще раз спасибо. Угу… обязательно… будем над этим работать… — Тим странно хмыкнул в трубку, прежде чем отключится, и многозначительно посмотрел на Миру, как-то так, что она мгновенно и полностью покраснела, словно внезапно оказалась голая перед полком солдат.

— Итак. — Тим, вновь посерьезнев, заглянул в пакет. — Здесь — твое спасение. Но пить надо сразу и все, как бы ни хотелось плеваться. А потом вообще будет хреново, но это пройдет. Главное — ты выживешь. Тебя тоже касается, — обратился он к Кару. — Интересует?

По всему было видно, что мужику очень хочется послать рядового Брайта пешим походом в места отдаленные, но страх за свою жизнь и не таких гордых ломал. Поэтому, наплевав на чувство собственного достоинства, Кар кивнул:

— Лады.

Тим только собрался вынуть бутылочки, как в распахнутое окно влетел черный ветер. Казалось бы, ветер не может быть черным, но Мира своими глазами наблюдала, как зернистая вязкая муть резкими рваными движениями ворвалась в палату и вихрем пронеслась под потолком. Как в замедленной съемке, ведьмочка увидела, как Тим вдруг отшвырнул пакет — пузырьки жалобно звякнули, резко отскочил в сторону и толкнул её за дверь. Мира от неожиданности вылетела в коридор и больно ударилась о противоположную стену. Дверь за ней с грохотом закрылась, но мгновенно распахнулась опять — такой силы был удар. Черное марево опустилось на Кара и тот начал кричать и судорожно дергаться. Что происходило со вторым, Вано, видно не было, но судя по раздавшемуся воплю — ему тоже досталось. Тим! Там же Тим! — пронеслось в голове у Миры, и, недолго думая, она ринулась обратно. Влетела на порог и застыла — ее долговязый парень был с ног до головы окутан тьмой, но не той вязкой гадостью, что влетела в окно. Нет, эта Тьма как будто шла из самого его существа, плотная, матовая, бесформенная. Не обращая внимания на Миру, Тим повернулся к окну и по мановению его руки створки захлопнулись, не давая черному мареву скрыться. Дверь в палату также с шумом закрылась. Воздух заледенел. При взгляде на Миру в глазах Тима отразилась досада, но он промолчал, сосредоточившись на ловле марева, которое всё-таки дело свое сделало — на койках вместо двух мужчин лежали высохшие мумии, воняло чем-то мерзопакостным.

Мира отвернулась, закрывая нос ладонью, и прижалась к стене, дабы Тиму не мешать. Он повелительно протянул руку, и Тьма послушно метнулась вверх, хватая ветер, который в панике метался, ища выход. Рядовой Брайт не отрывал от него глаз, решительно пресекая любые попытки проникнуть за дверь. Методично и умело Тьма — или что это такое было? — загнала марево, как зверя, в угол и теперь коброй, напряженно и пристально, следила за ним, готовая в любой момент совершить молниеносный бросок. Марево забилось под потолок и пыталось головой пробить стену.

Тим усмехнулся и дал добро на атаку. Тьма кровожадно развернула кольца и упруго выстрелила вперед, обволакивая добычу. Марево забилось в агонии… казалось, победа близко…

Но тут дверь в палату открылась. На пороге показался озадаченный доктор — белый халат, окладистая борода и встревоженные глаза.

— Что?.. — начал было он, но был сбит с ног порывом черного ветра, который изогнулся, совершил отчаянный рывок и выскользнул в представленную судьбой лазейку.

Тим с досадой вздохнул, опустил руки и Тьма неохотно, неторопливо, словно ребенок, который выклянчивает еще минутку на погулять с друзьями во дворе, растворилась в воздухе. Невооружённым глазом было видно, что развернуться в полную силу ей не дали, что до чертиков обидно.

Мира, мимо которой близко — слишком близко, пронеслась черная муть, сильнее вжалась в стену, чувствуя, как начинают дрожать колени. Лицо овеяло ледяным дыханием смерти, а в душе вдруг ни с того ни с сего поселилась звериная тоска. Удушающая, немилосердная. Даже умом понимая, что это состояние — скорее всего результат того, что ее немного задело спасающимся бегством ветром, Мира не могла заставить себя очухаться. Больше всего на свете ей хотелось пойти и выброситься в окно. Просто потому что жизнь — говно. Никто ведьмочку не любит, никому она, горемычная, не нужна. Ни друзей, ни знакомых, ни родственников. Ничего, за что следовало бы бороться. Разум кричал, бился изо всех сил, приказывая прийти в себя, но ноги неожиданно сами пошагали в сторону окна. Покончи с этим, раз и навсегда, просто прыгни, и все станет хорошо, — шептал на ухо чей-то соблазнительный голос. — Я помогу, я всегда рядом!..

Не глядя по сторонам, ведьмочка на всех парах устремилась к единственному спасению — окну. Надо только повернуть ручку, встать на подоконник и шагнуть вперед — к нему, светлому будущему, к безбрежному счастью, подальше от несправедливости и жестокости жизни…

— А ну стояааать! — громкость была такая, что у Миры зазвенело в ушах. — Стоять, корова убогая! Я кому сказал!! Я тя, чучело, зачем спасал? Ты мне всю отчетность испортишь, корова нетерпеливая! Да иду, иду, вот не надо опять сначала начинать… Минутку!!! Дуру свою только в разум приведу… прости Истина, ну и работка… вот дождетесь, брошу все и пойду улицы мести… или апельсины на рынке продавать…

Нога девушки замерла в шаге от подоконника. Этого хватило, чтобы Тим добрался до Миры и схватил за руку.

— Дура! — в сердцах выругался он, проявляя полную солидарность с ангелом. Хотя слов рыжего он, конечно, не слышал. Как там говорится, один живой сказал, что ты лошадь, дай ему в нюх; два — задумайся и посмотри на всякий случай, нет ли у тебя хвоста; три — закупай сено на зиму и арендуй стойло. — Ты зачем вернулась?! У тебя после проклятия крыша поехала? Умереть все равно хочется, а не знаешь, как?.. Так, а ты куда собрался? Ну-ка, стой.

И, ничтоже сумняшеся, ее милый, добрый и справедливый парень, не отпуская Миру, врезал влезающему на подоконник доктору по коленям, отчего тот забавно дернулся всем телом и рухнул на пол, где Тим добил его одним четким ударом по темечку.

— Чтоб не дергался, а то опять прыгать надумает, бегай за ним, — пояснил еще не до конца пришедшей в себя Мире.

— Что… что это было? — пролепетала несостоявшаяся самоубийца, судорожно вцепляясь в Тима. — Что? Кто? Почему… и т-ты… а я… кто… ты? Как…

— А вот почему, мне и самому хотелось бы знать… — мрачно проговорил Тим, оглядывая лежащие на койках мумии.

Они сидели дома и изучали личное дело Мариссы Новиковой. Точнее, изучал бумаги Тим, а Мира сидела в кресле и пыталась переварить все то, что узнала о рядовом Брайте за последние два часа. Переваривалось плохо, никак не устаканивалось, лезло наружу, как дрожжевое тесто, заботливо накрытое полотенчиком, из тесной кастрюльки.