Дождь в моем сердце (СИ) - Лебедева Ива

— Ты думаешь, из-за этого придурка сработала сигналка? — спросил он куда-то в сторону. — Чарра! Меня с бабы сдернули, опасность третьей степени, вторжение в заповедную зону… возможно, ценный трофей. А тут это! Тьфу! Пацаненок, да еще страшненький. Может, он вообще из деревни, а не из врат.

Я перевела дыхание и постаралась собраться. Все непонятно, все страшно, но надо попытаться осмыслить хоть часть.

Так значит, меня приняли за мальчишку. Я возмущаться не стала. Инстинкт какой-то сработал, да и… дома я тоже не призналась бы, попав в компанию незнакомых мужчин. Известно, что они могут сделать с беззащитной одинокой девушкой. В который раз я порадовалась тому, что мешковатые рубашка и штаны вместе с челкой простолюдина — отличная маскировка.

Правда, тут же вспомнила, как во время моего боевого зависания с визгами и брыками чья-то наглая лапа шарила по моему телу, но, наткнувшись на выпирающие ребра, отдернулась.

Ну а как иначе?.. В обители часто постились, да и обычно не склонны были переедать. Это вредно для здоровья. И вообще, я еще совсем молоденькая, всем известно, что мягкие прелести появляются после первых родов, когда «бутон женственности» расцветает полностью…

— Карликовый какой-то… В деревне пацанва покрупнее, — раздался новый голос, и я, обернувшись, разглядела еще одного охотника. Этот был нормально черноволос и ненормально носат. Как ворон! Неужели такие носы бывают?

— Да ему лет четырнадцать на вид, — с неудовольствием заметил светлый. — Никуда не годится!

— Мне восемнадцать! — неизвестно чему возмутилась я. И тут же пожалела об этом.

Не знаю, что эти двое собирались делать со мной дальше. И знать, наверное, не хочу. Все равно этого не случилось, потому что именно в этот момент раздался очень громкий и очень странный звук, похожий на рев оленя, который зачем-то учится петь по нотам. Оба «недемона» резко развернулись на звук, переглянулись и рванули туда, откуда эта «мелодия» донеслась. А меня светловолосый потащил за собой, даже не обращая внимания на то, что я даже ногами как следует перебирать не успеваю, почти лечу и не падаю только потому, что он железной рукой держит меня за шиворот.

Кусты мелькали мимо меня с такой скоростью, что размазывались в сплошную зеленую полосу, которая успевала хлестнуть меня ветками то по лицу, то по рукам. Я настолько потеряла ориентацию, что, когда гонка прекратилась, не сразу смогла выдохнуть и открыть глаза.

И тут же вскрикнула.

Мы вылетели на поляну, посреди которой лежал залитый кровью человек, а двое других заламывали руки еще одному мужчине, с яростными криками клоня его голову к земле, под занесенную саблю воина. Этому несчастному явно собирались отрубить голову, и я, уперевшись ногами в землю, заорала от ужаса, живо представив, что произойдет через секунду:

— Не надо! Нет!

Мой крик подействовал на мужчин как удар хлыста, они обернулись ко мне, даже тот, которого собирались казнить. И я с ужасом узнала в нем собственного жениха. Что?! Как?! Но…

— Он убил лорда Шнаера! — яростно выкрикнул один из воинов, тот, что был одет в странные белые доспехи, и снова схватился за саблю. А я поневоле перевела глаза с белого от унижения и ярости Лильрина на лежащего посреди поляны мужчину.

И все… Мир словно отодвинулся в сторону, деликатно унося с собой лишние звуки, образы и даже прикосновения. Каким-то странным образом оказалось, что меня больше никто не держит и я уже на коленях возле окровавленного тела. Передо мной был раненый, и все остальное отошло на второй план.

Так. Жив, и это главное. Но кровопотеря большая… Одежду долой! А в сумке у меня есть нужные инструменты и лекарства. Колотая рана… гадко. Но я постараюсь…

В какой момент привычные действия, вбитые монашками обители в меня до автоматизма, дали сбой — для меня самой секрет. Но я вдруг перестала нервничать, потрошить сумку, лихорадочно щупать края раны на груди мужчины. Меня словно потянуло за ниточки, привязанные к рукам, как у марионетки. Положила ладони на рану и…

— Госпожа… — Звенящая тишина тихо осыпалась к моим ногам, когда кто-то очень осторожно потрогал меня за плечо. — Выпейте воды, госпожа, вам это необходимо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

К моим губам прижали сосуд, и я с наслаждением отхлебнула глоток, а потом и присосалась, как младенец к первому молоку, не успокоилась, пока не выпила все. И только после этого отступивший в сторонку мир начал возвращаться.

Тот, кого я кинулась лечить, все еще лежал на земле, но вместо жутковатой колотой раны на его груди был свежий шрам. Он дышал ровно и смотрел на меня снизу вверх восхищенно-изумленными глазами, как на великую богиню. Те люди, что притащили меня на поляну, тоже склонились в почтительном поклоне, и только воины, скрутившие Лильрина, все еще держали его согнутым чуть ли не вдвое, носом в землю. Успели еще и связать, кажется. И все смотрели на меня так странно…

— Госпожа, простите! — выступил тот светловолосый, что обозвал меня недавно мальчишкой. — Простите, светлая, за то, что мы вас не узнали. Спасибо вам!

— М-м-м… пожалуйста. Это просто мой долг как целителя, — непослушными губами выговорила я, нервно косясь в сторону пленного жениха. — Но я не понимаю… где мы? И кто вы?

— Мы объясним вам все позже, светлая госпожа, — торопливо сказал носач, похожий на ворона. — Но сначала… позвольте нам добить преступника. — И он брезгливо ткнул пальцем в Лильрина.

Глава 6

— Почему преступника? — Я лихорадочно пыталась собраться с мыслями. Теперь, когда первое потрясение прошло и когда в моей жизни негаданно-нежданно появилось вдруг чудо излечения, как в древних книгах, у меня в голове чуть прояснилось. Я наконец разглядела, насколько этот лес не похож на тот, к которому я привыкла возле дома и в горах при обители. А эти люди вокруг — совсем чужие и непривычные, у них странные лица, голоса и одежда. И говорят они на незнакомом языке, который я откуда-то понимаю не хуже родного…

Значит, я все же прошла через небесные врата в другой мир. Как в старой легенде. Я помню, герои в них часто спасались в миг отчаяния и смертельной опасности, призвав помощь богов. Умереть я была готова, вот только никого не звала… А мой жених, мой преследователь, и подавно. Но все же попал сюда вместе со мной.

И здесь, судя по всему, подрался с тем, кого я спасла. И почти убил его…

— Этот идиот из нижнего мира не только посмел нарушить границы Адальеры, но и напал на лорда, — между тем подтвердил мои догадки один из воинов. — Бесполезный червь! — и он пнул Лильрина сапогом в бок. — За одно это он заслуживает казни. Но голову рубить ему слишком гуманно и много чести. Лучше отвести его базарным палачам, пусть умирает долго и с пользой.

Я прикусила губу, искоса поглядывая на жениха. Наткнулась на его ответный, полный яростного презрения взгляд и вздернула подбородок. Думай, Лейсан, думай!

Может… может, промолчать? Зачем мне спасать его? Что нас связывает, кроме лжи, ненависти и несправедливости? Он ведь гнался за мной не для того, чтобы с почтением вручить цветок лилии, символ нежной любви и чистых намерений, о не-е-ет. Он такой же, как Гойчин. Еще и жадный — хотел воспользоваться моим приданым, а меня саму… Ну понятно, после того как эти двое получили бы свое, я бы, скорее всего, тихо умерла.

— Я прошу вас не торопиться с решением, — вдруг услышала я свой голос и сама удивилась. Что я делаю? — Этот человек пришел сюда за мной, и…

— То есть он принадлежит вам? — очень удивился светловолосый, насторожился весь, напружинился. — Вы предъявляете права на его жизнь, светлая? — тут в его голосе явно проскользнули официальные нотки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да, — сказала я опять раньше, чем подумала. И тут же мысленно обругала себя последней лысой дурой. Зачем?!

— Быть посему, госпожа, — раздался вдруг новый голос. Оказалось, это раненый окончательно пришел в себя и с помощью черноволосого «ворона» сначала сел, а потом и попытался встать.