Жена для виконта-отступника - Елена Филимонова

сон. К тому же надо было дописать письмо и завтра утром отдать его доверенному.

— А, знаешь, она все-таки не такая, как я представляла.

Ричард забрал у меня письмо и положил на тумбочку, чтобы чернила высохли.

— Ты сама понимаешь, что дело не в ней, а в ее окружении. Скоро рулеонцев в этом дворце станет больше, чем местных. За эту неделю я кое с кем переговорил, — Ричард свесился с кровати и взял стоящий на полу кубок, — Годефри на полном серьезе планирует вторжение в страну.

Не то, чтобы сказанное меня удивило, но я не думала, что при дворе об этом говорят практически в открытую.

— Говорить о смерти королевы считается преступлением, но поверенным Годефри нечего бояться.

— Будь осторожен, Ричард, — я коснулась губами его плеча. — Не доверься не тем людям.

— Не переживай за меня, — он взял письмо, положил в конверт и поставил сургучную печать. — Я умею выживать, Лиз.

— Выживать на Севере, и выживать при дворе — разные вещи, — вздохнула я.

О, нет, я не считала его глупым. Но Ричард, с его прямолинейностью был идеальной мишенью. Какому-нибудь рулеонцу достаточно зажать в углу испуганную служанку, чтобы спровоцировать конфликт. Кто-то может и пройдет мимо, но не Ричард. Или сказать гадость о его казненном брате, назвать меня шлюхой… Да что угодно. Он взрывался как пороховая бочка, и в этом заключалась его главная и, возможно, единственная слабость.

— Не поддавайся на провокации. А если кто-то уж очень достанет, скажи мне, и я отравлю его синильной кислотой, — пошутила я.

У меня действительно имелся пузырек с этим веществом, но использовать его против кого-то я бы никогда не решилась. А хранила потому, что когда обитаешь при дворе, без некоторых специфических вещей не обойтись. Это как носить с собой мушкет, но не вынимать его из чехла. Ты просто знаешь, что он всегда под рукой, и это вселяет уверенность. Так же было и с ядом.

* * *

Где бы я ни находилась, что бы ни делала — за мной наблюдали. Наблюдали исподтишка и в открытую, почти ежедневно провоцировали и, можно не сомневаться, докладывали королеве о каждом моем шаге. Я с ужасом думала о том, что было бы, не будь здесь Ричарда. В змеиной норе, которую теперь представлял из себя дворец (хотя, он, в сущности, был ей всегда) только он и удерживал меня от безумия. Одна я бы точно не справилась.

Фрейлины здорово досаждали, но куда опаснее были королевские советники, в частности епископ Костер, известный своей фанатичной привязанностью новой вере.

Одним воскресным утром, когда мы вместе с королевой по традиции посещали утреннюю службу, в конце проповеди, ко мне подошел мальчик-слуга.

— Его Превосходительство хотят вас видеть, леди Стенсбери, — шепотом сказал он. — Если, конечно, вас это не затруднит.

Можно подумать, у меня был шанс отказаться! Стараясь ничем не выдать страха, я велела мальчишке передать, что с удовольствием навещу епископа, когда ему будет угодно. И, кажется, именно такого ответа ждал слуга.

— Сегодня после дневной трапезы.

Я знала, что Ричарда не будет до вечера, а, значит, помощи мне ждать неоткуда, как не с кем и посоветоваться — что говорить? Как себя вести? До сего дня я ни разу не говорила с епископом, не считая дежурных приветствий, когда мы сталкивались в храме или дворцовых коридорах. Но несколько раз я ловила на себе его взгляд — цепкий, холодный. В такие моменты казалось, что меня окатили ледяной водой. А теперь мне предстояло остаться с ним наедине.

За обедом мне кусок в горло не лез. И все же я давилась, буквально запихивая в себя тушеного ягненка с яблоками в меду. Аппетит у меня всегда был хороший, и сегодня его отсутствие вызвало бы подозрение у фрейлин, что, конечно, не входило в мои планы.

— Вы сегодня бледны, леди Стенсбери, — с фальшивой заботой улыбнулась Изабелла Дуссантес, та самая, что особенно невзлюбила меня. — Как ваше здоровье?

— Благодарю, дорогая, все хорошо. Увы, мне нечем тебя порадовать.

За столом пронесся тихий шепоток, а Изабелла нахохлилась, как недовольная синица. И поделом ей. Как ни старалась я сдерживать себя и не обращать на нее внимания, получалось не всегда.

После обеда королева всегда уединялась в своих покоях на два-три часа, а мы получали возможность отдохнуть, вот только сегодня такой роскоши мне ждать не приходилось. Едва только я вошла в нашу с Ричардом спальню, как в дверь постучались.

— Открой, — велела я служанке.

Так и есть. Ко мне снова явился мальчик-посыльный.

— Его Превосходительство ждут вас, — сообщил он. — Идемте за мной, миледи, я провожу.

Покои епископа находились в восточном крыле и, без сомнения, это были одни из лучших покоев во дворце. Прежде, в этих комнатах жила главная фаворитка короля Ортанара — тогда здесь было светло и свежо. Но теперь громадные окна закрывали плотные портьеры из темно-красного бархата и почти не пропускали дневной свет. За стенами солнце еще и не думало садиться, но из-за проклятых штор, казалось, что на дворе поздний вечер.

Мягкий ковер заглушал шаги, но в звенящей тишине я все равно слышала, как скрипит под моими ногами истертый ворс.

— Ваше Превосходительство. — Я поклонилась.

— Проходи, дитя мое.

Он сидел за широким столом, и дрожащее пламя свечи освещало его длинный нос, острый подбородок и лоб. Глубоко посаженные глаза слабо поблескивали. Епископ сейчас меньше всего походил на божьего человека — скорее, на демона. Старого и умудренного опытом.

— Мне сказали, вы хотели меня видеть.

— Так и есть, — он кивнул и указал на кресло. — Присаживайся, дитя. Негоже стоять, ты, наверное, устала.

Его вопрос не подразумевал ответа, и я молча опустилась на предложенное место. С минуту мы глядели друг на друга, и мне стоило немалых усилий выдержать пристальный взгляд.

— Хорошо ли тебе при дворе?

— Да, ваше Превосходительство. Вполне. Я очень благодарна Ее Величеству за то, что она позволила мне вернуться.

— Да, да, — епископ понимающе кивнул, — наша королева, да хранят ее боги, — он с деланной покорностью опустил глаза, — очень добра. Иногда даже к тем, кто этого не заслуживает. — Последнюю фразу епископ произнес после короткой паузы.

— Что вы имеете в виду? — я сцепила руки на коленях, чтобы скрыть дрожь.

— Мне больно говорить это, — епископ покачал головой, — но меня очень беспокоит младшая сестра Ее Величества. Леди Инилея.

Почему он заговорил о ней в моем присутствии? Вряд ли епископ Костер знал что-то наверняка, иначе я уже была бы не здесь, а в королевской темнице но…