Изумруды для (не)любимого - Ксюша Иванова

там особенном сорте кактусов и коробочка с игрой. Кстати, Марья Константиновна тогда очень хвалилась, что камни там в этой игре натуральные...

А я ее и открыла-то всего два раза — когда распаковывала коробочку и... именно в тот самый вечер!

Нет, конечно, я ни в чем не была уверена! Нет, конечно, я не ждала мгновенного результата! Но сердце замерло, когда я взяла круглую деревянную коробочку и сняла с нее отполированную крышку. Внутри находилось множество круглых разноцветных шариков. Но даже на первый взгляд без какой-либо экспертизы мне было ясно, что все они ненатуральные! Просто красивые гладкие стекляшки, которые приятно держать в руках. Но... один камешек, который вопреки правилам лежал в серединке, в том углублении которое изначально должно оставаться пустым, был очень похож на изумруд!

Да, был он светлее, чем обычный, чем тот, из которого я делала амулет Дэйму! Да, кто-то изуродовал камень, лишив его граней, превратив его в круглый тусклый шарик, но...

Я взяла его в руку, желая поднести к свету и получше рассмотреть, но в это мгновение меня словно молнией пронзило. Я чувствовала, как перестали слушаться руки, роняя шарик на пол. Я чувствовала, как подломились ноги. Я чувствовала, как уплывало мое сознание, заставляя оседать по стене на пол.

И радостно думала о том, что в этот раз мне не нужно было даже спать ложиться — просто камень оказался в руке, а я оказалась...

54 глава. Настоящее

— Это не она! Посмотрите, как озирается! Словно не узнает нас!

Надо мной склонилась женщина с зеленой кожей, замотанная в шерстяной плащ, напоминающий старинное верблюжье одеяло. Это непонятное человекоподобное существо прижимало к своей груди закутанный в такое же, только маленькое, одеяло, сверток.

"Интересно, ребенок у него тоже зеленый?" — вяло подумала я.

И даже мысленно засмеялась! На мгновение! Но потом словно собственным смехом подавилась — стоп! Я где? Я — кто? Я... Боже!

В голове была такая жуткая каша из мыслей и образов, из воспоминаний и чувств, что меня затошнило. Захотелось сжать виски пальцами и прекратить эту мысленную вакханалию!

И только потом я вдруг подумала, что зеленое существо разговаривает с кем-то, оно не одно, а значит, я должна понять, с кем — вдруг они, вообще, опасны! И повернула голову.

Мужчина сидел на земле, прислонившись спиной к огромному камню и держал меня на руках. К счастью, был он внешне обычным человеком, с нормальным цветом кожи. А еще мужественным, с покрытым шрамами, лицом. Голубые глаза его смотрели на меня безотрывно, пронзительно, с беспокойством и такой надеждой, что я невольно прониклась к нему — захотелось сказать что-то такое, успокаивающее. Только что? В голове было пусто...

— Госпожа? — окликнуло меня зеленое существо.

— Даша? — беззвучно прошептал мужчина, с надеждой глядя мне в глаза.

Это было моё имя! Я сразу поняла! Даже мысли не возникло, что меня могут звать как-то иначе.

— Да не она это, говорю вам!

— Ты меня слышишь? — спросил он, вглядываясь в мои глаза.

Я понимала, чувствовала, что должна сейчас его вспомнить! Мне очень хотелось выбросить из головы все ненужные, лишние мысли и отыскать в круговерти образов и воспоминаний именно то, что касалось этого человека! Но у меня не получалось! Я не могла понять, ни кто я, ни что здесь делаю, ни ем мне являются эти люди.

От напряжения я даже заплакала!

— Ничего, ничего, милая моя, — он прижал меня крепче и начал гладить по волосам. — Гринвилд предупреждал, что такое может быть. Просто портал слишком долго оставался открытым, просто он уже практически схлопнулся. Признаться, я уже потерял надежду. Я думал, что ты не сможешь вернуться ко мне! А твоя память вернется. Всё наладится. Всё будет хорошо.

— Господин, нам пора выбираться! Кажется, скоро снег пойдет. Давайте поедем домой...

И в это мгновение на ее руках заплакал ребенок.

И да, да, конечно, я вдруг вспомнила, что у меня, у Даши Снеговой нет детей! Но... смутная тревога, волнение, что-то такое, непонятное, на уровне инстинктов, буквально потянулось к этому ребенку, заставляя меня протянуть в его сторону руки.

— Пиппа, отдай ей малышку, — дрогнувшим голосом сказал мужчина.

И в следующее мгновение та, кого он назвал Пиппой, вложила маленький беспокойный сверток в мои руки.

Отвернув с лица ребенка край грубого одеяльца, я увидела яркие синие глаза, не такие светло-голубые, невнятные, которые обычно бывают у младенцев, а, как мне показалось, осмысленные, умные, с интересом вглядывавшиеся в меня.

— Как её зовут? — спросила я.

Пиппа ахнула и села прямо в сугроб, мужчина вздрогнул и крепче обнял меня, утыкаясь лицом в волосы. Малышка скривилась и громко заплакала, явно требуя покормить её...

Потом, намного позже, когда, усадив меня с ребенком и Пиппу на телегу, мужчина погонял лошадей, выбирая на бескрайнем, укрытым снегом поле только ему одному ведомый путь, я вдруг поняла, что не только мой разум реагирует на ребенка, но и мое тело. Груди ныли, наполнившись молоком. А в памяти то и дело возникали мало привлекательные, но волнующие картинки с изображением того, как этот ребенок появлялся на свет.

Когда девочка, убаюканная движением телеги и негромким скрипом деревянных колес, снова проснулась и недовольно закрехтела в своем одеяльце, я решительно оголила грудь и приложила к ней малышку.

Память вернулась резким рывком, в одно мгновение, заставив меня зажмуриться, вцепившись одной рукой в деревянный облучок телеги.

Я вернулась? Я вернулась!

Резко обернувшись к Дэйму, я встретилась с ним глазами!

Он улыбался.

Посмотрела на Пиппу. Моя дорогая помощница и подруга дотянулась до моей руки и порывисто сжала ее, улыбаясь сквозь слезы.

— Интере-е-е-есно, — задумчиво проговорила я. — Долго ли вам пришлось уговаривать Эсми...

— О, дорогая госпожа, она к порталу бежала чуть ли не впереди наших лошадей, — рассмеялась Пиппа.

— Вряд ли Эсми пожелает снова сюда вернуться, — задумчиво проговорил Дэймон, но в его голосе я услышала скорее радость, чем грусть.

Всю длинную дорогу к замку я не замечала ни начавшегося снега, ни открывающихся прекрасных видов, ни холода, ни голода, ни-че-го... Я любовалась крошечным детским личиком и прижимала к себе маленькое теплое тельце, кутая его в полу своего плаща...

А маленькая ручка крепко сжимала маленький осколочек изумруда, теперь висевший на кожаном шнурке на моей шее... И от этой ручки... а может, от камня, шло тепло