Победоносец - Anne Dar

– В прошлый раз ты говорил, что у Металлов имеются разнообразные способности…

Нас прервали… Дорогу преградил высокий, как я, но узкий в плечах мужчина с красным шрамом на лице… В руках он держал огромный топор, с которого стекала кровь с металлическим оттенком… Он склонил голову перед Вяземским и заодно передо мной, и я запомнил его, как мишень на будущее.

Этим вечером я так и не получил ответ на один из самых животрепещущих вопросов. Выйдя на поверхность прямиком в тёмную ночь, оставив свет факелов подземелью, Вяземский раскис: вдруг заткнулся и до самого своего дома не сказал более ни слова… Проводив его до самого порога, я услышал, как Отрада и Громобой целуются с обратной стороны дома, возможно, через открытое окно, поэтому распрощался с пьяницей громко, чтобы влюблённые наверняка услышали приближение опасности.

На пути к избе Чаровых я мучался беспокойными мыслями: обезглавленные, расплавленные, одурманенные ядом и закованные в цепи – на месте этих Металлов могли быть мои родные люди. Могу оказаться я сам… Дикие земли, дремучие, наводящие странные мысли и толкающие к странным действиям. Нужно уходить. Ещё немного информации раздобуду и уйду не оглядываясь. Но прежде необходимо будет кое-что сделать… Нельзя оставлять несчастных жертв мучиться в подземельях. Ведь нельзя?

Добронрав Чаров

Твердимир вернулся домой за полночь и сразу скрылся в избе. Я же, не в силах совладать со своим разбитым сердцем, продолжал валяться на сеновале, терзаясь мыслями о том, что это время Ванда проводит в объятиях своего названного мужа.

Менее чем через полчаса после возвращения Твердимира, почувствовав дуновения холодного ветра, я решил тоже отправиться под крышу дома и вышел во двор. Уже приближаясь к крыльцу, я услышал, как входная калитка скрипнула… Ночь же выдалась необычайно тёмной, ни зги не было видно. Если бы незваный гость в итоге не заговорил, я бы совершенно не распознал в нём сильно выпившего Вяземского.

– Твердимир! Ты?! – скрипучий голос звучал тихо, практически осевше и непривычно испуганно. Смекнув, что мой силуэт в такой темени и вправду легко перепутать с силуэтом Твердимира, я откликнулся басом:

– Ага…

– Слушай внимательно! Ты никому не должен рассказывать того, что я тебе поведал, ясно? Ни про то, что гибрида Металла можно создать, если в момент обращения в сердце подопытного подмешается дополнительный металл… Ни про то, что Металл может создать себе подобного одним лишь… – он проговорил вслух. Отчётливо назвал способ создания Металла без вакцины. – Никому не сказывай, ясно? Воины-Металлы – это конец всего человеческого рода, никто не должен знать! И особенно про гибридов, ясно? Это только между нами!

Стоило мне в третий раз произнести уверенное “ага”, как Вяземский крепко сжал моё предплечье и, больше не сказав ни слова, удалился с нашего двора, оставив за собой плотный шлейф алкогольного пара.

Изначально я решил, будто услышал пьяный бред, который ничего для меня не значил по причине моей ограниченности в знаниях этой темы в этот конкретный период моей жизни, но… Я отлично запомнил каждое слово. И про странный способ обращения человека в Металл без использования вакцины. И про обязательный ингредиент для гипотетического создания гибрида. А позже я узнал и тайну феномена неразлучников… Правду говорят: знания – сила.

Глава 21

(то, о чём я не мог знать)

Тристан Диес

Яркое лето прошло, и переменчивая осень уже на исходе.

Что можно сказать про ноябрь на Камчатке, так это то, что он отлично подпитывает желание уйти из этих суровых краёв куда подальше, прямо за горизонт. Минусовая температура держится на протяжении всего дня, по ночам опускаясь до отметки в два раза ниже. В этом году, по словам деда Бессона, осадков “кот наплакал”, и тем не менее, первый снегопад уже запорошил промёрзшую брусчатку и землю. Штормовые ветра сбивают с ног людей, такая в них сила, особенно нарастающая самыми тёмными ночами, которые с каждым днём становятся всё длиннее и длиннее, сокращая собой и без того серые световые дни. Ледостав замуровывает озёра и реки, в полях и в лесу становится тихо… Мёрзнущие люди прячутся по тёплым избам, городские улицы заметно пустеют… Общая картина: серая депрессия. Наверняка всё было бы не так плохо, если бы не горе Чаровых: во второй половине октября не стало Белогора. Его отправили за стену, на внеплановый обход близлежащих территорий. На следующий день в избу вернули его бездыханное тело. Люди из дружины князя сказали, будто глава семьи Чаровых погиб в схватке с Блуждающими – инсценировку несчастного случая даже не попытались сделать убедительной: из пяти дозорных в выдуманной стычке погиб только Белогор, остальные же не были даже поцарапаны; на теле Белогора не было ни одного намёка на столкновение с Блуждающим, зато в грудной клетке зиял красноречивый колотый шрам. Удар труса – со спины, сквозной, – нанесён ручным кинжалом. Белогор стоял поперёк горла князя, в составе княжеской дружины он же и погиб. Всё было прозрачно.

Полеля ревела три дня и три ночи не переставая. Не знаю, как она смогла не спать и не есть так долго. После вышла из строя: легла в свою постель не раздевшись и проспала целые сутки. Потом два дня болела. А после не проронила ни слезинки. Видя, что только я и могу отвлечь её от горя, я случайно сблизился с ней больше, чем хотел бы: стал проводить больше времени в её компании и в итоге не заметил, как начал чувствовать к ней что-то смутное, пока ещё совершенно мне непонятное…

Добронрав, в этом году переживающий самые мощные эмоциональные потрясения – сначала потеря возлюбленной, теперь потеря отца, – сделался ещё более замкнутым, чем обычно: теперь от него услышать больше пары фраз в сутки – нечто из ряда вон выходящее.

Ратибор, мятежная душа, в первый же день горя порывался отправиться в княжеские палаты, чтобы собственноручно перерезать горло князя. Я бы сам это сделал. Но… Информация – превыше всего. Вообще всего. Так что я не сломал шею князю и его десницы, и уберег Ратибора от смертельной для него и его семьи ошибки. На следующий день, так и не угомонившись, Ратибор признался мне и Добронраву в том, что входит в состав подпольных мятежников, готовящих политический переворот. Добронрав сразу же