Снежная империя попаданки - Арина Теплова

– Что за грамота? – спросил Углеб.

– Я прочту всем, – кивнул Драгомир и открыл один из свитков. – Я, Златовея Морозова, новая наместница Налагии, призываю к себе всех глав поселений, деревень и градов. Велю прибыть в мой стольный град Светояр в течение месяца. Чтобы выказать мне свою преданность и желание служить народу Налагии. В противном случае мне придется назначить других посадников и воевод по моему разумению. На моей стороне все войско лесного батьки Углеба и целое воинство белых медведей.

– Прекрасно, Драгомир, все так, как мы и обговаривали, – закивала я.

– Верно, Вея, – согласился Чарослав. – Нам надо знать, сколько градов и земель в Налагии подчинятся воле царицы. И про Углеба и медведей тут просто замечательно вставлено. Пусть знают, что непокорных будем ломать.

Он так кровожадно оскалился, что я даже сглотнула.

– Никого ломать мы не будем, дорогой муж. Но, наверное, придется недовольных сместить с их мест. И это может вызвать недовольство и бунты. И этим займешься ты, Чарослав. И лучше решать это без грандиозных стычек.

– Постараюсь без крови, Вея, – улыбнулся Чарослав.

– К этой грамоте надо будет приложить первые наши распоряжения, – сказала я. – Чтобы посадники знали, как все будет обустроено в моем новом царстве. Предлагайте все, пожалуйста, каковы должны быть мои первые указы.

– Самое важное – это накормить людей. От голода мрут по всем землям, – сказал первым Гордей.

– Надо найти людей, которые будут строить град твой, царица, и вообще работных людей, – добавил Углеб.

– Чтобы строить дома, нужны и материалы, и лес, и камни. Где это взять без денег? – спросил Чарослав.

– Согласна со всеми. Начнем с трех первых указов. Драгомир, записывай, пожалуйста, Первый указ – на всех землях Налагии отменяется рабство. Все жители свободны.

– Это глупо, Вея. Все сбегут из Налагии, кто захочет тут жить? – не унимался Чарослав.

– Не сбегут, – ответила я. – В других странах их не ждут. Там они преступники. А у нас они будут нужны. Да и местные галаны вряд ли куда-то поедут. Тут земля их предков. Но, чтобы заинтересовать их всех, будет второй указ. Пиши, Драгомир. Все, кто останется в моем царстве, получат свой дом для трех-десяти человек. Еду в довольстве и медведя в помощь на две семьи. За это каждый взрослый должен трудиться от пяти до девяти часов в день в зависимости от тяжести работы. Шесть дней из девяти в неделю. Дети, старики и немощные, те, кто не может трудиться, будет на довольствии царства. Получат пропитание и кров. Все, кто честно будет трудиться два года, по прошествии этого срока получат от царицы «Свободную грамоту». По ней они смогут покинуть Налагию через два года одни или с семьей, если захотят, и вернуться в ближайшие два царства.

– Кто ж их примет? – опешил Углеб. – Они же все закона там.

– Я поеду послом к соседям-царям и смогу договориться, – уверенно ответил Драгомир. – К тому же, думаю, желающих уехать будет немного. Ворами и убийцами те, что сосланы сюда, стали не от хорошей жизни. Потому все же здесь лучше, чем там.

– Это тоже рабство, Златовея, – поморщился Орей. – У жителей не будет выбора, кроме как трудиться в твоем царстве.

– На это и расчет. Хотя они могут и сейчас уехать. Никто им препятствовать не будет, они свободны. Только в других царствах их не ждут. Ведь везде есть закон, что вернувшиеся из ссылки из Налагии подлежат немедленной казни. У них один путь – трудиться два года в Налагии, жить по новым законам и потом вернуться в другие царства.

– Сурово, но справедливо, – подбадривающе заявил Углеб.

– Третий указ, – продолжала я. – Все лиходеи и разбойники, кто не захочет трудиться на благо нашего царства и продолжит убивать и грабить, будут судиться Народным судом. В случае обвинительного приговора будут высланы за пределы Налагии на Мертвые земли.

– Мертвые земли? – тихо спросила Красава, которая тоже была здесь. Сидела тихо в уголке и слушала всех. – Как страшно.

Мои слова действительно были страшными. Ведь Мертвые земли находились на крайнем севере Налагии. Там не было ни лесов, ни живности. Только бескрайние снежные поля и ледяной ветер. Жуткие морозы круглый год. Это было гиблое место. Ведь выжить там живому существу невозможно. Даже казнь казалось более гуманной.

– Ладно, царица. А как насчет еды? Как ты собралась всех накормить? Тут вечная зима и ничего не растет. А медведей ты запретила убивать, – поморщился Орей.

Глава 49

– И не только медведей. Оленей и другую живность тоже не следует истреблять для пропитания, – ответила я Орею. – В Налагии и так мало животных и птиц, потому будет запрет на охоту. Олени и медведи будут тягловой силой, они нам очень нужны живыми.

Я была уверена в своем решении. Прекрасно понимала, что здесь, в этом северном крае, белые медведи и северные олени необходимы для перевозки и подъема тяжестей. У нас не было ни лошадей, которые редко выживали в таких суровых условиях, ни машин, как в моем прежнем мире. А нам нужна была тягловая сила для тяжелых работ. Сейчас, насколько я знала, на таких работах использовался труд рабов, и люди умирали от такой жизни.

К тому же я обещала вожаку оленей, что спасу их расу от истребления. И собиралась сдержать слово. К тому же оленей и медведей кормила сама природа Налагии. Первые питались корой и ягелем, а вторые рыбой и мелкими животными. Лошадям бы понадобился корм, который приходилось бы закупать. Ведь трава в Налагии появлялась всего на пару месяцев в году и то только на юге.

– Хорошо, царица, – согласился Углеб. – Но остальная живность: северные зайцы, птицы? На них же можно охотиться?

– Нет. Они служат пропитанием для медведей. Их тоже нельзя трогать. Разводить же, например, коров или овец для еды невыгодно, у нас нечем их кормить, круглый год везде снег. Но голод – это первоочередная задача, которую надо решать.

– Тогда надо развивать рыболовство, – предложил Драгомир, словно прочитав мои мысли.

– Да, перейдем на больший отлов рыбы, – согласилась я. – Построим новые суда и лодки для рыбаков. Но основной едой в Налагии станут злаковые и овощи. Мы построим теплицы, где будет расти все это.

Я отчетливо помнила, что в моем прежнем мире вплоть до пятнадцатого века славяне употребляли в