Шеннон Мессенджер - Пусть поднимется ветер (ЛП)

Когда я начинаю дрожать, Вейн притягивает меня ближе.

— Почему Гас нам не рассказал? — спрашивает Вейн.

— Вероятно, он не знал. Райден связал Гаса, чтобы сломить тебя. — Взгляд Астона сосредотачивается на мне. — Уверен, он ожидал, что вы попытаетесь сбежать, или прибудет спасение, и хотел убедиться, что ты пожалеешь.

— Я жалею, — шепчу я.

Но вместе с тем следуют вопросы… вопросы, от которых никуда не деться.

Я бы осталась, если бы знала?

Осталась бы в той темнице?

Отправила бы Вейна и Солану подальше и осталась бы на милость Радену?

Я знаю, какими должны быть ответы… Но я не знаю.

— Все хорошо, — говорит Вейн, стирая слезы с моих щек. — Я рядом.

Он рядом.

А я его не заслуживаю.

Ничего не заслуживаю.

— Я вижу, какую войну ты ведешь в голове, — говорит мне Астон. — Не дай Райдену победить. Прими свободу, и сопротивляйся ему.

— Я собираюсь не только сопротивляться, — говорит Вейн.

— Хм. Я тебе верю, — говорит Астон. — Думаю, ты понял, что за этим последует.

— Меня не волнует… должен же быть способ это сделать.

Я знаю, что они обсуждают.

Знаю, что это намек на то, чтобы быть сильной и присоединиться к ним. На это рассчитывал Гас. Он хотел, чтобы я продолжала бороться.

Но я не смогла не прошептать:

— Райден всегда побеждает.

— Не всегда, — произносит новый голос, и кровь закипает, когда я понимаю, что это моя мать.

— Как ты можешь знать? — кричу я. — Ты думаешь, что победила, отказавшись быть его королевой?

— Постой-ка… что? — спрашивает Вейн, когда моя мать бледнеет.

Когда она отвечает, ее голос становится столь же ровным, как и всегда, и мне хочется выцарапать ей глаза.

— А я все думала, рассказал ли он тебе.

— Поэтому ты здесь, — спрашиваю я. — Чтобы разузнать, сколько твоих тайн мне известно?

— Нет. Я пришла, чтобы помочь своей дочери.

— Помочь мне? ТЫ ПОЗВОЛИЛА РАЙДЕНУ МЕНЯ СХВАТИТЬ!

Я отрываюсь от Вейна и хватаю свою мать за плечи.

— Ты хоть понимаешь, через что мне пришлось пройти? Что он со мной сделал?

Вейн начинает задыхаться, и я сразу жалею о сказанном, но забрать слова назад не выйдет.

— Держись от меня подальше, — говорю я матери. — Хватит с меня твоей помощи.

Я хочу только оттолкнуть ее.

Но еще не привыкла к новой силе.

Моя мать отлетает назад и врезается в дерево с таким звуком, словно кость ломается.

Я не проверяю, насколько сильно она ранена.

Меня не беспокоит снег, окрашивающийся красным.

Я позволяю Вейну обнять себя и увести прочь, говоря, что, наконец, от нее свободна.

Глава 37

ВЕЙН

Я понятия не имею, как сильно ранена Арелла… но я не могу сейчас с этим разбираться.

Мы должны выйти из ветра… и нам с Одри нужно убежать от крови.

Итак, я оставляю Астона убрать все и увожу Одри в отель.

Солана ждет нас у главных дверей.

Я… забыл о ней.

Чувствую себя еще хуже, когда вижу, что ее глаза опухли от слез.

Смерть Гаса — тоже огромный удар для нее… он — та причина, по которой она согласилась помочь мне.

Я подаю ей свободную руку в качестве извинения, и, через секунду, она принимает её, опираясь на моё плечо, когда мы втроем направляемся в лобби.

Место огромно — потолки в виде арок и свисающие люстры. Музыка мягко играет на заднем фоне, и пахнет цветами и деньгами. Но то, что бросается мне в глаза, это масса людей. Сотни их стоят вокруг расставленной мебели.

И, конечно же, начинается хаос, когда они видят трех окровавленных подростков.

Они все перекрикивают друг друга и спешат усадить нас на один из диванов.

Парень в душном блейзере присаживается на колени рядом с нами и начинает задавать десять тысяч вопросов. Я думаю, что он мог бы быть врачом, но он больше походит на менеджера отеля.

Похоже, он думает, что мы туристы, попавшие в шторм.

Я не поправляю его. Не могу же сказать ему, что мы сбежали из крепости сильфид, и целая армия солдат ветра пытается убить нас.

— Я бы вызвал скорую, — говорит он, — но нас засыпало снегом.

Это объясняет, почему в вестибюле такая толпа. Я могу поспорить, что люди сходят с ума и удивляются, когда же они смогут попасть домой.

— Ничего страшного, — говорю я ему. Мы, в любом случае, не можем принимать человеческие лекарства. — Нам просто нужна аптечка первой помощи.

— И, может, какая-нибудь чистая одежда, если у вас есть, — добавляет Солана.

Его глаза останавливаются на моей ноге и сужаются, я замечаю, что с неё капает кровь прямо на их вычурный ковёр.

— Простите, — бормочу я, прикрывая лужицу своим ботинком. — Выглядит хуже, чем есть на самом деле.

— Надеюсь. — Он поворачивается к девушке в блестящем жилете и галстуке-бабочке, которая выглядит так, будто не может ненавидеть свою работу больше, чем сейчас. — Можете помочь им добраться до ванной? Я встречу вас там с аптечкой первой помощи и со всем остальным, что смогу найти.

Она кивает, но смотрит на нас так, будто её попросили обезвредить бомбу:

— Ребята, вы можете идти, или…?

Я киваю и помогаю Солане и Одри подняться на ноги:

— Просто покажите нам, куда идти.

Толпа разделяется, как только она говорит нам следовать за ней, и наши шаги по мраморному полу отдаются эхом.

Я замечаю группу детей, скрывающих свои лица, когда мы проходим, и они выглядят еще более испуганными, когда пытаюсь улыбнуться им.

Девушка в форме провожает нас в женскую уборную, и не останавливает меня, когда я вхожу с Одри и Соланой. Я сажаю Одри на стул, — с каких это пор в уборных стоят стулья? — и она безучастно смотрит в пространство.

— Бумажные полотенца там, — говорит девушка, указывая на раковину. — Мыло в дозаторах. И, эм… да.

— Вам не нужно оставаться, — говорю я ей, когда она стоит и мнется. — Уверен, это будет не так приятно.

Закатываю штанину и показываю ей кровоточащий порез, оставшийся от Шреддера. На моем плече порез еще хуже. Я могу чувствовать, как он кровоточит.

— Ооо, — шепчет она. — На вас напал лось?

— Лось?

— Лось может быть злым, — поясняет она.

Это шутка. Но у меня нет сил, смеяться.

Тогда она оставляет нас, и я бреду к раковине, мельком бросая взгляд в зеркало. В грязи, в крови, с покрасневшими глазами, я определенно понимаю, почему дети прятались от зомби-Вейна.

Солана выглядит почти также плохо, когда подходит ко мне. Она вся в царапинах и синяках, и ее рана на ноге снова начинает кровоточить.

— Вот, — говорю я, отрывая бумажное полотенце и протягивая его ей.